– Ах, Валя, да я уже забыла, когда там была, в библиотеке! – невесело усмехнулась Лера. – Одни намерения. Бьюсь как рыба об лед, а все равно: только перестань биться – и под воду уйдешь… Так что за работа у твоего приятеля?
– Туристическое агентство, – сказал Валентин. – Недавно начал, но раскручивается неплохо. У него комсомольское прошлое, – объяснил он. – А это, сама понимаешь, залог успеха. Во всяком случае, начинал он не с нуля и связи наладил быстро.
Лера забыла и про отбивные, и про шампанское. Валентин говорил спокойно, и весь этот разговор казался каким-то обыденным, но она тут же почувствовала, как много он может значить в ее жизни.
– Ему можно позвонить? – спросила Лера.
– Конечно. Я дам тебе его телефон, а сам ему звякну сегодня вечером. Только ты прямо завтра позвони, – добавил Валентин. – Он не любит, когда сомневаются. Ночи хватит тебе на раздумья?
– Я могу позвонить сегодня, – сказала Лера. – Даже прямо отсюда, из автомата.
– Ну-ну, не надо крайностей, – улыбнулся Валентин. – Я же сказал – завтра.
Увидев, что Лера достает кошелек и ищет глазами официанта, Валентин недоуменно вскинул брови.
– Я уже заплатил, – сказал он. – Ты хочешь расплачиваться еще раз?
Они прошли немного по бульварам и простились у метро «Пушкинская». Перед тем как спуститься вниз, Валентин сказал:
– Ты мне свой-то телефон дай все-таки? Может, еще когда-нибудь пообщаемся.
– Да, – спохватилась Лера. – Конечно! И ты мне – свой.
Она провела с ним приятнейший день и с удовольствием встретилась бы еще. Валентин напоминал ей и полузабытых за этот год однокурсников, и даже дворовых друзей-приятелей – он был отличный парень!
И все же в ее отношение к нему примешивался и другой оттенок. Лера поняла, что он понравился ей как-то иначе, чем мог бы понравиться просто новый хороший знакомый. Было что-то будоражащее в его ироничном взгляде, и в голосе, и в манере говорить…
Почувствовав это, Лера удивилась – так удивилась, что даже остановилась прямо посреди Страстного бульвара, у Петровских ворот. Это было так странно, это было какое-то новое отношение к мужчине, неизвестное ей до сих пор.
С того дня, как Лера влюбилась в Костю, мужчины не существовали для нее как объекты особого, женского внимания. Она только отмечала их человеческие качества: вот этот – порядочный человек, а тот – просто нахал без совести. И вдруг…
И как только она это поняла, ей стало жаль себя прежнюю.
Ей не было по-настоящему жаль ничего, что уходило безвозвратно: ни ноябрьских демонстраций, ни дешевой колбасы, ни даже уверенности в завтрашнем дне. Она, например, смотрела на конную милицию на рынке в Лужниках, вспоминала детство, сказочных милиционеров на могучих конях, и думала: вот, и это кончилось, – и в этих ее мыслях тоже не было сожаления.