Он слышал, как хлопает дверца шкафа, потом с грохотом выдвигаются ящики комода. Потом что-то упало и со звоном разбилось. Похоже, один из двух бокалов, из которых они пару дней назад пили вино и которые Гонората, вымыв, оставила на журнальном столике. Вряд ли она специально била посуду, просто гнев летал за нею, как вихрь, сбивая все на своем пути.
Минут через пятнадцать она снова появилась на пороге, уже не в прозрачном халатике, а в дубленке. Кожаная дорожная сумка висела у нее на плече, и видно было, что Гонората не чувствует ее тяжести.
– Ты просто смазливый парнишка с рельефной мускулатурой, – со мстительной интонацией бросила она. – И все твои игры в рыцаря без страха и упрека – только игры, не больше. А если ты думаешь, я сейчас начну у тебя выспрашивать, что случилось, то очень ошибаешься. Я знаю, что ты способен только трахаться, и мне плевать, с кем ты захотел это делать теперь. Только трахаться, больше ничего! – повторила она. – Учти, любая женщина сразу это почувствует и дальше того места, в которое трахают, тебя в себя никогда не пустит! Будешь несчастный, как Кай без Герды. С ледяным сердцем!
Последние слова прозвучали немного смешно. Как будто их произнесла маленькая девочка, не знающая более обидного сравнения.
Но Матвей почувствовал не веселье и даже не обиду, хотя Гонората, конечно, хотела его обидеть. Он почувствовал страх.
«А если правда?» – мелькнуло у него в голове.
Он, тоже совсем по-детски, вспомнил сказку про одинокого мальчика с ледяным сердцем, и его собственное сердце при этом замерло. Гонората была права в том, что касалось его отношения к женщинам, так почему бы ей не оказаться правой и в том, что касалось его будущего несчастья?
К его облегчению, размышлять об отвлеченных вещах сейчас было не ко времени. Матвей встал с подоконника и, пройдя через кухню, взялся за ремень Гоноратиной сумки.
– На такси провожу. Мускулатуру надо же использовать, – сказал он. – Не сердись. Хотя свинья я, конечно.
Гонората так резко дернула на себя ремень, что Матвей пошатнулся от неожиданности.
– Ты что, не понял? – сквозь зубы процедила она. – Мне осточертели игры. Я не картинка с обложки, я живая! Я хочу любить мужчину, с которым сплю. И я не могу любить мужчину, который сам на это не способен в принципе! А ты су-умочку собираешься поднести, как старушке на перекрестке. Все твое благородство только от бессердечия, больше ни от чего!
Когда хлопнула входная дверь, Матвею показалось, что из его квартиры вылетела Снежная Королева. Гоноратина красота все еще искрилась и сияла в тишине оставленного ею жилья.