– Ну зачем ты к нему полезла? – укоризненно сказал Матвей. – А убил бы он тебя, что бы...
Он хотел сказать: «Что бы я тогда делал?» – но ему стало стыдно, что он, получается, думает не о ней, а о себе.
– Мне показалось, он тебя хочет убить, – шмыгнула носом Маруся. – Он же правда бандит, да?
– Думаешь, все бандиты хотят меня убить?
– И про пистолет ты говорил... Что он тебе теперь нужен.
– Зачем мне, скажи, пистолет?
– Но он же у тебя есть...
– Ну и что?
– Значит, он же тебе нужен?
– Вообще не нужен.
Матвей понимал, что говорит какую-то ерунду, которая первой приходит в голову, настолько понимал, насколько вообще мог что-нибудь сейчас понимать. Но ему надо было, чтобы Маруся успокоилась, и он чувствовал, что эта ерунда успокаивает ее больше, чем успокоила бы любая логика. А может, ее успокаивало что-то другое – у него сердце замирало, когда он чувствовал, как она касается его куртки то плечом, то щекой. Он расстегнул куртку и обнял ее. Теперь можно было застегнуть куртку снова, Маруся вполне уместилась бы у него за пазухой.
– Я всегда знала, что у меня счастья быть не может, – вдруг сказала она.
Матвей даже вздрогнул от неожиданности слов, которые она выговорила чуть слышно, уткнувшись носом ему под подбородок. И сразу понял, что слова эти – часть, и даже не часть, а основа той тревоги, которую он все время чувствовал в ней.
– Почему? – Губы у него свело необъяснимым страхом. – Почему у тебя счастья быть не может?
Маруся подняла на него глаза. Огоньки в их глубине едва теплились.
– Не знаю почему. Но получается, что так. Я пойду.
Она попыталась встать, но он схватил ее за руку так крепко, что ей, наверное, стало больно. При одной лишь мысли, что ее сейчас не будет, ему стало до того страшно, что он перестал соотносить свои силы с реальностью.
– Маруся, что же это такое, а? Вчера, сегодня... Почему ты со мной... так?! – с какой-то давно забытой детской сбивчивостью воскликнул он.
– Потому что я тебя обманывать не хочу.
– Да в чем ты можешь меня обманывать?
Он опешил от такого ее объяснения. Как может его обманывать девушка, которую он всего два дня назад не знал вообще и которая... Которая сейчас ему почему-то ближе, чем все знакомые и незнакомые девушки, вместе взятые!
Она смотрела ему в глаза прямо, печально и как-то еще... Может, честно? Он не понимал.
– Просто ты меня, наверное, ненавидишь. И не наверное, а точно. И это всегда так будет, потому что я... мы... Потому что я и моя мама... Твой папа давно нас знает, и это только несчастье для него было, и для твоей мамы тоже несчастье, для Анны Александровны, и для тебя, я же понимаю. Зачем же делать вид, будто этого не было? Я не хотела, чтобы и Сережа со мной так, как будто этого не было, а тем более ты... Зачем мы с тобой встретились!