– Ну да! – хмыкнул Саша. – Пирог, он и есть пирог, хоть завтра, хоть когда. Мамка, бывало, напечет, дак мы с папкой целую неделю едим. – При этих словах лицо его дрогнуло. Матвею показалось, что Саша сейчас заплачет. Но тот просто замер на мгновение, а потом сказал почти спокойным голосом: – А я корову все ж научился рисовать. Хоть ее и тяжельше, чем лошадь, Генрих Семенович сам говорит.
Матвей понял, что расспрашивать его сейчас, почему он весь день пролежал под одеялом, не надо.
– А иллюстрации к «Буря мглою небо кроет» как? – спросил он. – Получилась у тебя обветшалая кровля?
– Ага, – кивнул Саша. – Я сперва хотел точно такую нарисовать, какая на самом деле бывает, только не выходило ничего. А как стал по фантазии рисовать, так сразу и получилось. И не объяснишь же такое... – В его голосе мелькнуло недоумение. – Как оно выходит, что по жизни не похоже, а по фантазии как живое?
– Почему не объяснишь? – пожал плечами Матвей. – А фантазия у тебя откуда, не из жизни, что ли?
– Ну, это вы понимаете. А Колька, кореш мой, с каким я на Ярославском вокзале перебивался, навряд ли понял бы. Так-то он правильный пацан, да и душевный, но насчет всякого такого не заморачивается. Пожрать да с девкой перепихнуться, чего ему еще? Я, знаете... – задумчиво проговорил он. – Я и сам не знаю, как теперь с ними буду...
– А зачем тебе с Колькой быть?
– Не только с ним. Вообще... Со всеми своими прежними. У нас в Карабанове все по-другому думают, чем здеся. Это что ж выходит, если я с Генрих Семенычем привыкну говорить, так с теми пацанами уже и не смогу?
– Сможешь, Саша, не беспокойся, – сказал Матвей. – Это если наоборот, то трудно, а после Генриха Семеновича с пацанами договоришься как-нибудь. У меня в армии никаких затруднений не было.
– А правду говорят, что вы с душманами на границе воевали? – спросил Саша.
Похоже, директорская биография была ему интереснее, чем размышления о сложностях жизни. Теперь в его голосе слышалось не задумчивое недоумение, а только живое любопытство.
– Ну, не сплошь воевал. Больше так, наблюдал.
– А что весь израненный – правда?
Матвей засмеялся.
– Это кто тут такие легенды слагает? – спросил он. – У меня одно ранение всего, и то не тяжелое. Сквозное в плечо, даже в Душанбе не отправляли, в Пархаре вылечили. Это столица Таджикистана так называется, Душанбе, – пояснил он. – А Пархар в горах, совсем маленький городок, вроде твоего Карабанова. Я сначала на заставе служил, а потом спецгруппой командовал, которая при Пархарской комендатуре действовала. – У Саши даже рот приоткрылся от интереса, болезненное выражение в его глазах исчезло. Чтобы закрепить этот успех, Матвей продолжил: – В Азии свои законы, их учитывать приходится. Спецгруппа, которая бандитов выслеживает, отдельно от всех застав должна работать. Иначе обязательно какой-нибудь засланный казачок из местных найдется, и секретности никакой не получится.