Дрюня не ответил – скорчившись на полу, он заходился кашлем и даже не пытался встать.
– Я ничего, – торопливо проговорил из угла Леха. – Если денег нет, можешь так ее забирать.
– А если есть?
– Тоже забирай. Я ж ничего, мужик, я думал...
– Пусть лошадь думает, у нее голова большая, – перебил его мужчина. – А у тебя еще думалка не выросла. Пошли, девушка. Видишь, кавалеры не против.
Маруся не знала, сколько времени провела в подвале. Ей показалось, целую вечность. Может, просто оттого, что дождь успел кончиться. Но скорее оттого, что, когда она выбралась на улицу, мир показался ей изменившимся до неузнаваемости.
Он был прекрасен. Он сиял волшебными уличными фонарями, переливался огнями в глубине мокрого асфальта, гладил щеки теплым влажным воздухом и распирал грудь счастьем.
– Купи козу, – усмехнулся, покосившись на Марусю, ее спутник. – Знаешь такой анекдот?
– Не-а, – широко улыбнулась Маруся. – Он про что?
– Да ладно, потом расскажу, – махнул рукой тот. – Тебя как зовут?
– Мария.
– А меня Анатолий. Что ж ты, дева Мария, ночью одна шляешься? Или ты уже не дева? – хохотнул он.
– Ну... – смутилась Маруся. – У меня просто был выпускной вечер, а я...
– Выпускной? – удивился Анатолий. – Вроде бы на выпускной белое платье полагается. Туфельки там всякие, рюшечки. Или теперь по-другому?
Он кивнул на Марусино платье. Теперь, когда оно промокло, она выглядела в нем как рыба, только что вытащенная из воды, но еще не вынутая из сачка.
– Я не знаю, – вздохнула Маруся. – Я просто дура. Извините.
В ответ на эти, безусловно, дурацкие слова Анатолий расхохотался. Смех у него был вовсе не обидный – наверное, потому, что он совсем не скрывал своих чувств, все они читались на его широком лице. Это были очень ясные чувства.
И, глядя на это лицо, которое смеялось все – и рот смеялся, и голубые глаза, и даже крупноватый, картошкой, нос, – Маруся почувствовала, как сквозь ее сердце словно ветерок прошел. Прошел и мгновенно выдул все, что тяжестью лежало на душе весь этот год, а может быть, и всегда: сознание своей никчемности, неловкости, отдельности от правильной и нужной жизни окружающих людей.
– Да-а, дева Мария, не соскучишься с тобой!.. – сквозь смех проговорил Анатолий. – Дура, значит? Так ведь дуракам везет, знаешь такое правило?
Маруся только плечами пожала. Она хотела сказать, что, наверное, является исключением из такого правила, но вдруг подумала, что эти слова будут неправдой. Все, что до сих пор происходило или не происходило в ее жизни, вряд ли можно было назвать невезением. Ведь в своем невезении сам человек не виноват, а во всех глупостях, которые с ней то и дело случались, она вот именно сама была виновата. Как сегодня – ну кто ее заставлял вместо выпускного бала бродить по ночному городу, да еще в этом дурацком платье?