– Разведка, – так же неслышно сказал Матвей. – Пропустим.
Конечно, это было только предположение – что первая группа идет без груза, чтобы в случае перестрелки прикрывать отход носильщиков. Но Матвей был уверен в своем предположении. Он чувствовал это так же ясно, как чувствовал, что у него есть голова и руки. К тому же подобная ситуация уже была у него однажды: его бойцы вступили в бой с разведчиками и чуть не упустили партию героина. А потому, разрабатывая с Ледогоровым нынешнюю операцию, решили, что разведчиков группа Ермолова пропустит и, сообщив по рации, что переправа началась, займется только носильщиками. Ледогоров же по первому сигналу вышлет группу поддержки с заставы «Майами», и уж эта группа нейтрализует боевиков.
Все шло как будто бы по плану, и сообщение по рации Ледогорову Матвей дал сразу, но весь этот стройный расчет мог сорваться, если бы оказалось, что Ермолов ошибся в своем предположении о разведчиках и носильщиках. Поэтому, когда спустя полчаса после переправы первых пяти человек Матвей увидел еще пять камер, отплывающих от афганского берега, он почувствовал такое счастье, какое редко чувствовал в жизни. Это значило, что собранность, сосредоточенность, полное напряжение всех его сил – что все это не напрасно и приведет к ясному, резкому, нужному многим людям, а значит, глубоко, глубинно правильному результату.
Это и было то, что он в первый же год понял про свою службу на границе, ради чего остался на сверхсрочную и чего совсем не было в его прежней жизни.
– Пошли! – тихо скомандовал он, не оборачиваясь, но зная, что вся группа слышит его и будет действовать именно так, как он ожидает.
Носильщиков надо было брать тихо. Хоть подкрепление с заставы и должно было появиться с минуты на минуту, но все же в случае шума был риск ввязаться в бой с группой прикрытия наркокурьеров, и риск этот был неоправдан. Потерять хотя бы одного из семи бойцов группы было недопустимо, потому что каждый из них был отлично обучен, абсолютно надежен и незаменим. Обо всем остальном, из-за чего он не мог позволить, чтобы гибли его солдаты, Матвей сейчас не думал.
Бандит, который достался ему, и на бандита-то не был похож: щуплый, малорослый, весь какой-то высохший, как будто провяленный азиатским солнцем. Правда, Матвей знал, что в таких делах не надо доверять внешнему впечатлению. Разведчиком наркомафии мог оказаться безобидный старик, пасущий овец, или щуплый мальчишка, заготавливающий камыш, или юная девушка, которая, стыдливо прикрывая лицо от солдатских взглядов, берет воду из источника рядом с пограничной сигнальной системой... Все они принадлежали жизни, в которой действовали совсем другие законы, чем те, к которым привыкли в своей далекой стране русские пограничники, и понятия о добре о зле, о допустимом и недопустимом тоже были у местных совсем другие.