Ей тогда было одиннадцать лет, и она приехала на летние каникулы из Нью-Йорка в Техас. Хотя техасские ранчо отстояли друг от друга на несколько миль, компания Алисиных ровесников подобралась немаленькая, и ребята, из которых она состояла, проводили вместе целые долгие летние дни. Даже изнурительная жара им не мешала, потому что все они привыкли к жаре с рождения.
Собирались чаще всего у Алисы: она жила в гостевом домике, который стоял в некотором отдалении от большого дома, поэтому взрослые не мешали ребячьей компании. Пользование этим гостевым домиком бабушка Эстер оставила за собой, когда ее дочь вышла замуж за мистера Лейденсена и уехала с внучкой в Нью-Йорк. С тех пор бабушка сдавала ранчо в аренду, но стоящий на отшибе домик был закреплен за Алисой, там она и проводила каждое лето.
Алиса любила Техас и любила свое ранчо, даже теперь, когда на нем хозяйничали арендаторы. Ей всегда было грустно, когда каникулы заканчивались и приходила пора уезжать. Но в то лето расставание с ранчо неожиданно затянулось: за два дня до отъезда Алиса заболела скарлатиной, да так серьезно, что ее пришлось положить в больницу. Уже и учебный год давно начался, и летние друзья разъехались по своим школам, а Алису никак из этой дурацкой больницы не выписывали: врачи опасались какого-то осложнения.
Ей показалось, что прошла целая вечность до того дня, когда бабушка – сразу же, как только Алиса заболела, она прилетела из Нью-Йорка, чтобы навещать ее в больнице, – наконец забрала ее домой. То есть сначала не домой, а в тот самый гостевой домик на ранчо.
Вот в тех-то трех днях, которые она провела в этом домике до отъезда в Нью-Йорк, и была та самая прекрасная необязательность, которой не случалось в Алисиной жизни больше никогда! Тишина, одиночество, и никуда не надо спешить, и не надо делать над собою никакого усилия ни в чем… Алиса бродила вокруг дома, каталась на лошади по окрестностям, вечерами сидела с бабушкой на крылечке под персиковым деревом, и ей казалось, что более прекрасной жизни не бывает на свете.
– Мне жалко уезжать, – сказала она в последний вечер. – Мне… все так правильно, что не хочется уезжать.
Может, Алиса выразила свою мысль по-русски неточно, но бабушка поняла.
– А ты почувствуй вперед, – сказала она. – Хотя бы ненадолго.
– Это как? – удивилась Алиса.
– Очень просто. Почувствуй, как тебе будет, если ты сейчас останешься здесь. Как тебе будет без танцевальной школы, без Бродвея и без того будущего, о котором ты мечтаешь. Почувствовала?
– Мне будет… тоже жалко, – задумчиво проговорила Алиса. – Гораздо сильнее жалко!