А утром к нам явился парламентер.
Я как раз заканчивал перевязывать стонущего – не столько от боли, сколько с похмелья – Мооле и подумывал о скором завтраке, как в ворота сильно грохнули и чей-то сиплый голос завыл на западном диалекте:
– Эй, в крепости! Эй, отвечайте! Спите там, что ли?
Через некоторое время ему ответил голос Даласси:
– Что надо?
Я завязал на Мооле последний узелок, еще раз предупредил его, что вино – только после завтрака, и поспешно выбежал из башни. Посреди двора стояли Даласси, Визель и Эйно с лукаво-задумчивой, совершенно плутовской миной на лице.
– Говорить надо! – крикнули за воротами.
– Говори, – разрешил Даласси.
– Эй, там, – теперь заговорил другой, и мне показалось, что я слышу голос Брорила, – давайте без болтовни. Визель, ты меня слышишь?
– Слышу, – темнея лицом, отозвался барон.
– Давай так – или ты отдаешь мне Череп и вы уходите вдоль побережья куда хотите, или я разнесу ваш свинарник артиллерией. Ты знаешь, что я не люблю шутить…
«Брорил, – понял я. – Точно он, гад… ну, попадись ты мне на прицел!»
Я испытал страстное желание забраться в боковую башенку и снять эту мразь – прямо сейчас, пока он еще не спрятался в лесу. Но вряд ли Эйно разрешил бы мне подобную выходку, а без его слова я действовать не мог. Мне оставалось только стоять и слушать, что он там гундосит.
– Что он говорит? – тихо переспросил меня Эйно.
– Он обещает разгромить нас пушками. Предлагает отдать ему Череп и уходить вдоль берега.
– Ага…
Выражение лица князя совершенно не изменилось, оставаясь все таким же дурашливым, словно он вообразил себя клоуном.
– У меня тут тысяча человек, – продолжал тем временем Брорил. – Я буду ждать полчаса: если ты не передумаешь, то можешь молиться – живыми вам отсюда не уйти.
– А если обстрелом ты разрушишь Череп? – вдруг спросил Визель.
Ответом ему был хохот.
– Не смеши меня, Визель. Его не разрушишь и прямым попаданием ядра. Я найду его, где бы ты его ни спрятал, – я буду искать его год, но я его найду. А ты сдохнешь. Ты хорошо меня понял?
– Вполне…
Визель нахмурился и посмотрел на нас. Эйно покачал головой.
– Наверх, – сказал он одними губами.
Поняв, что он задумал, я бросился по узкой лестнице. Крутые высокие пролеты показались мне невыносимо долгими, хотя я бежал так быстро, как только мог. Оказавшись в нашей «огневой мансарде», как обозвал ее Шейл, я упал возле бойницы и схватился за ружье – но тут же со стоном опустил его на мешок песка. Переговорщики исчезли, я не видел даже шевеления кустов за их спинами. По всей видимости, нападавшие хорошо усвоили преподанный им урок – вся орава скрывалась глубоко в лесу, не рискуя показываться на опушке и попасть под выстрел азартного Шейла, который постоянно лежал с биноклем у бойницы, надеясь отыскать парочку любопытных. Но за утро ему еще не попалось ни одного.