Волна гнала нас к берегу, и довольно скоро острое дно лодчонки зашуршало по песку. Эйно тотчас же спрыгнул за борт и двинулся по воде к пляжу. Мои острые глаза уже различили густые заросли кустарника, тянувшиеся вдоль берега на некотором отдалении от воды – где-то там чуть светился прикрываемый чьей-то рукой фонарь. Ута помогла мне вытащить ялик из воды и нетерпеливо дернула плечом, приказывая поторапливаться. Я расстегнул кобуру, в которой спал заряженный «Вулкан».
В кустах уже что-то происходило. Подойдя поближе, я увидел двух рослых мужчин в темных рубашках и морских штанах, рядом с которыми на земле лежал небольшой сундучок. Присев на корточки, Эйно распечатывал какой-то тощий пакет, при этом один из моряков, нагнувшись, присвечивал ему масляной лампой с сигнальной задвижкой.
– Вот, – услышал я приглушенный голос князя, – это то, что я обещал вам.
– Да-да, – хрипло ответил моряк и поспешно вырвал из рук Лоттвица какую-то бумагу.
Подсветив себе, он несколько секунд вглядывался в неведомый текст, потом удовлетворенно вздохнул, спрятал документ за пазуху и, вновь опустив лампу, распахнул сундучок. Эйно жадно запустил в него руки, я услышал как шуршит бумага.
– Все, ребята, – выпрямился он. – Дело сделано. Надеюсь, вы остались довольны?
– Весьма, князь, – ответил ему второй – властным, густым голосом человека, привыкшего к повиновению прочих, – надеюсь, столкуемся.
Эйно боднул головой, легко поднял с земли свой драгоценный груз и выбрался на пляж. Я поспешил столкнуть нашу лодчонку в воду. Вся операция заняла буквально несколько минут, и мне оставалось только гадать, ради чего мы тащились за три сотни миль на нелепой шхуне, нанятой при посредстве одного весьма странного типа, поразившего меня своим вислым носом и мокрыми, словно бы вывернутыми губами, – этот человек несколько раз посещал Лоер, и однажды я услышал, что речь шла о «надежном судне, и так, чтобы все молчок…»
Едва лодку подняли на борт, матросы взялись за вертлюг, загрохотала якорная цепь, и вскоре шхуна развернулась носом в океан. Эйно пропал в своей каюте, а я остался наверху, невзирая на сырость. Мрачного вида шкипер поднес мне мятый серебряный кувшин, в котором плескалось дрянное винцо, и лепешку с куском мяса. Сорвав с кувшина пробку, я глотнул и посмотрел на теряющийся в туманной тьме остров. В этот момент из «вороньего гнезда» донесся полный ужаса голос впередсмотрящего:
– Дозор с правого борта!
Стоявший рядом со мной шкипер побелел как снег и схватился за подзорную трубу. Я последовал его примеру. Бинокль вонзил мои глаза во влажную муть, и я сумел различить четыре едва заметных огонька, слабо мерцающих в тумане.