Именно это и произошло в рубке, хотя и выглядело довольно странно – не фугасами же по кораблю садили! И тем не менее другого объяснения происшедшему не существовало: звездолет подвергся некоему настолько мощному воздействию, что корпус, выдержав его, все же не смог спасти экипаж, погибший от ран, полученных в разлетающейся на куски рубке.
«Словно чеканом по нему били, – подумал Леон, пытаясь хоть что-нибудь понять в хаосе мертвых панелей, усеянных чужими символами, – дырки в корпусе ровненькие… но удары при этом были такие, что не просто бронекорпус пробивали, а еще и внутри все разваливали. Лазером так не получится, это что-то совершенно другое, более жуткое.»
– А почему вы решили, что тот, кто с вами разговаривал – именно командир? – спросил Леон.
– Я с ним не говорил, – фыркнул Макогоненко. – Этих чундриков сразу же спеленали в спасательные мешки и привезли на базу. Но говорят, он успел даже представиться. К френчам шли, сволочи… как тогда.
– Где у них жилые помещения?
– Дальше к хвосту, – ответил капитан. – Правда, там такая каша, аж трудно понять, где что. Пойдемте, я покажу.
Сдавленно матерясь, Леон встал на четвереньки и снова пролез через узкое отверстие, ведущее в коридор. Теперь только он заметил, что из десятка плафонов, освещающих тесный коридор, уцелели лишь четыре, остальные были разбиты, как и панели управления в рубке.
– Идите вперед, – скомандовал из-за его спины Макогоненко, – там дальше дверь почти нормального размера, и сразу за ней лесенка. В скафандре пройти трудно, но можно.
«Черт, а почему я не слышу Коровина и остальных? – с тревогой подумал Леон. – Они что, сменили волну? Или там, дальше, все же работает какой-то излучатель?»
Беспокоить своего провожатого он не стал. Миновав короткий коридор с гладкими светлыми стенами, Макрицкий оказался у слабо различимого в сером сумраке овального отверстия, за которым начиналась кромешная тьма. Просунув в дверь голову, он осветил прожектором пространство перед собой и сразу же увидел идущий вверх вертикальный колодец, на стенках которого серебрились тоненькие скобы, расположенные почему-то по спирали. В лунном скафандре с ранцем системы жизнеобеспечения он походил на медведя, застрявшего в разворошенном улье – сзади тяжко сопел и возился Макогоненко, но другого пути, очевидно, и впрямь не было. Через минуту, а может, и больше, луч его прожектора наконец вырвался на свободу. Леон облегченно вздохнул и высунулся из лаза по плечи.
– Вылазьте уже, – пробурчал Макогоненко, – я вам в боты уперся.
Прожектор метнулся вверх-вниз.