А поняла только в тот вечер, когда «лучший человек нашего времени» протянул мне изящное кольцо с довольно большим бриллиантом. Сердце мое вдруг затрепыхалось, будто вольную птицу закрыли в маленькой клетке и которой не хватает в ней ни воздуха, ни свободы – вот-вот вырвется. И вовсе заколотилось оно не из-за кольца, через меня вдруг в тот момент, когда говорила: «Я не могу так сразу» и «Мне нужно подумать», словно электрический ток по всему телу пропустили, после чего все существо мое закричало внутри: «Это – он! Это – он! Это герой всей твоей жизни! И нечего больше ждать принцев!»
Что вдруг произошло со мной? Я сама не могла ответить на этот вопрос, пока великий детективщик не прикоснулся губами к моему уху и не прошептал: «Все равно я склоню тебя к замужеству». «Запах!» – осенило меня. От него снова веяло его любимой туалетной водой! Вот чего мне не хватало все это время! Удивительно, как запахи могут воздействовать на центральную нервную систему человека! Я нередко вспоминала этот аромат, он порой стоял у меня в носу, и я словно бы находилась в одной комнате с Алексеем, будто он был не в Бурятии, а совсем рядом – стоит только руку протянуть – и я дотронусь до него, но, когда я открывала глаза, меня всякий раз ждало разочарование.
Надо сказать, что герой всей моей жизни действительно излечился от своего недуга – об импотенции и речи не могло идти, к тому же он избавился от страсти к сексу в общественных местах. Теперь он дарил мне свою любовь на широкой постели. И прыти! Откуда у него столько прыти появилось?! Мы не спали ночи напролет, а днем, вместо того чтобы дописывать историю о безумном ревнивце и измученной его бедной женушке Марфушеньке, я отсыпалась, дабы быть готовой к ночи грядущей.
Хотя, если задуматься, молодецкая резвость Кронского вполне объяснима. И, на мой взгляд, совершенно не обязательно было ехать за тридевять земель, чтобы избавиться от своих немощей и маний. Вполне достаточно было поселиться в дремучем каком-нибудь Муромском лесу и пожить там в полном одиночестве месячишко-другой. Не сомневаюсь, результат был бы аналогичный.
О том, что ко мне пожаловал принц под личиной газовщика, я поведала поначалу только Икки. Пульке пока говорить об этом событии я не стала, прекрасно помня ее негативное отношение к «лучшему человеку нашего времени» и неверие в то, что он когда-нибудь сможет избавиться от своих сексуальных расстройств. Огурцова была полностью поглощена своей беременностью и слушать ничего не желала, говорила лишь о предстоящих родах в Черном море да мечтала об ордене матери-героини, сокрушаясь: «Ах, жаль, что он не на ленте! Был бы на ленте красной или голубой, я б его на груди носила, не снимая, и все бы мне место в транспорте уступали. А так, мало ли что у тебя на лацкане приколото – может, не орден вовсе, а значок какой-нибудь непотребный!»