Полку с моими романами загородил собой человек в потертых джинсах, которые были ему явно велики, впрочем, как и замшевая бежево-коричневая куртка. Он взобрался на стремянку и одни книги зачем-то заставлял другими. Я еще подумала, что это, наверное, сотрудник магазина и что он уже собрался домой (стрелка часов показывала половину девятого, а магазин закрывается в девять), оделся, а начальство потребовало выставить новые книжки. Я подошла поближе и увидела, что именно мои творения пренебрежительно задвигаются к стенке, а впереди выстроился ряд одинаковых, с очень знакомым названием: «Нетленные записки Евгения Овечкина».
У меня от удивления открылся рот. Сотрудник магазина, сделав свое черное дело, слез с лестницы и, отойдя на метр от полок, стоял и любовался, как художник любуется своей новой только что завершенной картиной. Я не растерялась и дернула его за рукав.
– Ну чего? – прогнусавил сотрудник, будто его отвлекли от важного дела. – Чего? – И тут он повернулся ко мне лицом...
«Сотрудником» оказался бывший член нашего содружества и бывший Иккин муж – Женька Овечкин. Он смущенно глядел на меня поверх очков, чуть наклонившись вперед, и снова напомнил мне желторотого цыпленка – жалкого и беззащитного.
– Овечкин?! – вылетело у Икки – она была поражена и сказала мне потом, что подумала, будто Пулька пригласила его на свидание шестым, как та выразилась касательно Серапионовича – «до кучи».
– Ты что, тут работаешь? – наивно спросила я.
– Да, то есть нет, – замялся он и покраснел.
– А-а!!! Этот Идейский петух свои книжки рекламирует! – догадалась Икки. – Твои ставит на задний план, чтоб никто не покупал, а свои на всеобщее обозрение выставляет! Что, нетленки не пользуются спросом? И реклама в общественном транспорте не помогла? – желчно спросила она бывшего мужа и вдруг захохотала, да громко так – на весь зал художественной литературы. Икки вспомнила те самые времена перед разводом, когда по утрам Женька спускался в метро, залезал в переполненный вагон, потом умудрялся сесть на освободившееся место, доставал из сумки книгу собственного сочинения, чтобы окружающим было видно название и имя автора и начинал ржать как ненормальный, надеясь, что пассажиры из разных концов вагона к нему проберутся и спросят, что он читает. А вечерами в самый час пик он совершал подобные поездки в спальные районы и катался там в битком набитых автобусах!
– Куда вы пропали-то? – послышался позади Пулькин голос. – Икки, у тебя что, истерика? – И тут она увидела Женьку. – Овечкин! Как ты тут оказался? Ты что здесь делаешь? Снова в содружество наше влезть жаждешь? Можешь не мечтать! У нас был уже горький опыт! Два раза тебя, змею подколодную, на груди пригрели! И отстань от Икки!