– Погоди, погоди, как ты говоришь – девочка была переведена в этот детский дом из другого? Номер уточнил? Это уже интересно, Олейников. Лариса Головина, так же как и Александра Демидова, воспитывалась там! Мы нашли связь между девушками, Олейников! Значит, детей из одного детского дома впоследствии распределили по разным детским домам. А почему тот детский дом расформировали, ты не в курсе? Что?!! Там был сильный пожар? Почти все сгорело дотла! Ну что же, Кирилл, спасибо, – задумчиво произнес Анин и повесил трубку.
Спустя полчаса он уже записывал фамилию и адрес Натальи Лемешевой – бывшего директора сгоревшего детского дома. Но это было еще не все, что он узнал. В результате того пожара погиб один ребенок – девочка из младшей группы. В той же группе, помимо погибшего ребенка, воспитывались Александра Демидова, Лариса Головина и еще одна девочка – Алина Репина!
Анина вдруг пробил озноб. В голове замелькали обрывки последних событий, встреча с директором детского дома, где воспитывалась Лариса Головина, знакомство с ее сумасшедшей матерью, его собственные умозаключения – разгадка была близка, она лежала практически на поверхности, дразнила и не давала успокоиться.
Он посмотрел на часы – время позднее, но медлить нельзя. Ему необходимо было, просто необходимо было немедленно поговорить с директором этого злосчастного детского дома, и Сергей Петрович пулей вылетел на улицу.
Глава 11
Элемент неожиданности
В деревне Ивашкино было тихо, безлюдно и диковато. Крюгер подошел к старому покосившемуся дому с резными ставнями и петушком на крыше и прислушался. В доме не спали: еле слышно работал телевизор, сквозь плотно завешанные окна пробивался слабый свет, а из трубы вырывался наружу тонкий дымок. Это был единственный обитаемый дом во всей деревне. Михаил открыл калитку, прошел по заметенной снегом тропинке к крыльцу, увешанному сосульками, и тихо постучался в дверь. В доме послышалось какое-то шевеление, что-то скрипнуло, стукнуло, охнуло, и дверь распахнулась.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он, и по спине его прошел холодок.
На пороге стояла седовласая старуха в старой, лоснящейся от жира овчинной жилетке и валенках. Старуха была маленькой, сгорбленной, лицо ее покрывали глубокие морщины и некрасивые пигментные пятна, на одном глазу белело бельмо, а вместо губ – темнела узкая щель. Старуха смотрела на него с подозрительной настороженностью и явно что-то прятала за спиной, вероятно, какое-то незамысловатое средство обороны от непрошеных гостей.
– Зачем пожаловал, мил-человек? – неожиданно добродушно спросила бабка и улыбнулась ему. Лицо ее сразу разгладилось, глаза засияли необычным светом, и на душе у Крюгера стало легко и спокойно.