Вадик осведомился:
- Простите, что перебиваю. Дух отлично владеет ножом?
- Не думаю, сынок, что он на все сто пудов пером может шустрить, хотя кое-чему в Афгане, конечно, научился. Это была его первая и случайная мочиловка. Гриня по натуре не мокрушник. Его главный азарт - тачки. Влюблен в них. Тачка для него, что баба со всеми прибамбасами: буфера, передок, корма.
- Вы так поэтично рассказываете...
- Ты ж знаешь, что я и поэт. Так вот, Гриня крутой по-бакланьи, по-хулигански. Может "духово" стыкнуться, драться до упаду, но профессионализма в этом нет. Ну, стреляет еще, наверное, неплохо. Опасен по завалу он в другом.
Маэстро закурил, помолчал.
- Да-да, я внимательно вас слушаю, - пискляво подал голос Вадик.
- Гриня, понимаешь ли, человек с большим воображением, выдумкой и интуицией. Последнее его дело: угнал средь бела дня от самого офиса "Лукойла" "роллс" ручной сборки, это его шоферюгу он положил. Придумал же, Дух духовой. Одел своих ребят в майки "Гринписа", те к офису подвалили, замитинговали, накрыли транспарантами тачки на парковке вместе с нужным "роллсом". Гриня под их прикрытием с водилой разобрался и без всяких помех лайбу увел.
- Талантливый человек, - с уважением произнес Вадик.
- Вот именно! Так что при разработке Духа это резко учти. Способен на неожиданности, виртуозен в просчете ситуаций, вариантов, нюх собачий. Вернее, лошадиный. Гриня на конокрада смахивает. Подружишься с ним на хате у Вахтанга. Давно там был?
- Да захожу, - со смущением, совсем тихо проговорил Вадик.
Маэстро рассмеялся.
- Знаю, что неровно к Соньке дышишь.
Он упомянул напарницу Вахтанга по организации вакханалий, тридцатипятилетнюю Соню.
- Это все знают, - виновато сказал Вадик.
- Проехали, Вадя. Значит, сынок, скорешишься с Духом у Вахтанга на днях. Гриня туда за бабками придет и в представлении голожопых бабочек поучаствует. До завала его будет у тебя некоторое время. Какие вопросы?
- Такую фигуру, как Дух, убирать, видимо, надо бесследно?
- Обязательно! Это ж деловой. За Гриней - его московская бригада. Гриню и на Кавказе пиковая братва знает как облупленного. Надо дело сделать тоньше комариного хера. Сховать его останки ты не хуже царских сховаешь. А вот высокий театр в этом деле обеспечь, чтобы клиент не трекнулся, не унюхал беды.
- Вы все-таки больше артист, чем поэт, - сказал Вадик. - Мастер сцены. Я вас очень хорошо понимаю.
- На то и рассчитываю, сынок. С моей стороны прокола не будет. Но и ты, Вадя, - артист. Так что не должен подвести. Мало, что ли, мы с тобой таких спектаклей ставили?