- Тебе, Кость, виднее. Я-то в последнее время никакой аппаратуры, кроме стакана да пивной кружки, не держу, - печально проговорил Кеша.
Кострецов отсчитал деньги и сунул их Черчу под столиком.
- Донесение на литр тянет, но извини, даю только на бутылку. Ты ж знаешь, из кровных отстегиваю.
Черч иронически взглянул на него.
- Когда на лапу от крутых научишься брать?
- Никогда, - буркнул Кость, допивая свое пиво.
- За это еще со школьных драк тебя, Серега, и уважаю.
Кострецов вышел из пивной и зашагал снова за ресторан "Самовар" к дому с указанным Кешей чердаком.
Там опер поднялся в люк, через который минувшей ночью пятился Черч. Внимательно оглядел помещение: никаких заслуживающих внимание следов, как было и утром на лестничной площадке с трупом Пинюхина. Зато из чердачного оконца отлично проглядывались окна пинюхинской квартиры.
"А со сканирующего приемника, - прикинул капитан, - можно было перехватывать все телефонные переговоры Пинюхина по сотовику, чтобы определить время, когда он должен выйти из квартиры. Его шофер, скорее всего, подъезжая утром к дому, боссу отзвонился".
Кость спустился во двор, пересек его и поднялся снова к квартире Пинюхина. Ему открыла вдова, уже накрашенная, затянутая в черный траурный костюм.
- Извините, - любезно сказал капитан, - я на минутку. Ваш муж, наверное, ездил на машине с шофером?
- Да.
- Он сегодня с водителем перед выходом из дома по телефону говорил?
- Конечно. Как обычно, по сотовому. А вы как догадались?
- Курение "Беломора" помогает, - с неподдельным добродушием улыбнулся, тряхнув кудрями, опер.
Он махнул рукой и сбежал вниз по лестнице.
***
На следующее утро расторопный Топков докладывал Кострецову по биографии Алексея Пинюхина:
- В начале девяностых годов Пинюхин являлся вице-президентом акционерного общества "Главтур". Это была крепкая организация, оказавшаяся наряду с другими преемником Госкоминтуриста СССР. "Главтур" владел несколькими гостиницами и административными зданиями в центре Москвы. Но в середине девяностых его стал "осваивать" президент Национального фонда спорта Борис Федоров.
- Тот, которого ранили при покушении? И который этой весной все же умер?
- Так точно. Но тогда еще Федоров был в отличной форме, дружил с тогдашним министром спорта Тарпищевым, приближенным по своим теннисным заслугам к Ельцину. Пинюхин же был из другой команды и сильно противодействовал Федорову. Как-никак, сражались за акционерное общество, через которое ежегодно проходило миллионов десять бюджетных долларов. На Пинюхина стали наезжать, уже тогда грозили убийством.