Феоген понял: хоть на этот вопрос надо отвечать.
- Действительно, есть у генерала знакомые из бывших офицеров спецслужб.
- Например, мужик со сросшимися бровями, который на "Покров" старшим ходил, - подсказал Вован.
- Его зовут Ракита.
- Сколько всего бойцов?
- Человек десять, я думаю.
Бригадир достал папиросы, закурил.
- Ты поменьше думай. О счетчике, что я на вас с Белокрылом за "Покров" включил, он тебе базарил?
- Да.
- Манда! - крикнул Вован. - Где бабки?
При упоминании о деньгах сразу вспотел Феоген, выдавил:
- Заплатим, все заплатим. Не беспокойтесь.
Перекатил во рту дымящуюся папиросу Вован, привстал и с размаху ударил ботинком Феогена между ног.
- А-а-а! - взвыл тот, хватаясь за изувеченную мошонку.
- Платить немедля будешь, - процедил бригадир.
В квартире у Феогена было два тайника, набитых долларами и драгоценностями. Дрыгаясь от адской боли между ног, он решил отдать один из них.
- Отодвиньте в спальне кровать, - пробормотал Шкуркин, - под ней три паркетины у изголовья. Снимите их, возьмите сколько надо.
Вован снова оглушил его по голове и пошел в спальню. Там он увидел кровать, уже отодвинутую Маришей. Заветные паркетины были вытащены, пустотой зиял тайник.
Бригадир вернулся, пнул Феогена ногой в бок. Тот разлепил глаза.
- Хана тому тайничку, - сказал Вован. - Маришка его прибрала.
- Что-о!
- То самое. Подставили мы тебе Маришку. Она о всех твоих делах нам докладывала. А сегодня съехала. Конец вашей семейной жизни.
Феоген схватился лапами за голову и стал кататься по полу.
- Слышь, ты, - окликнул Вован. - Платить надо.
- Что? Да ведь эта тварь все забрала! У вас все мои деньги.
- Не, те деньги Маришке на булавки. А ты сейчас должен мне за "Покров" и по счетчику отдать.
Кряхтя, присел Феоген, изображая крайнюю муку.
- Больше ничего нет.
- Будто бы? - прищурился Вован, разгладив усы.
Он разбежался и страшным ударом ноги врезал архимандриту в лицо. Кровь хлынула у того из сломанного носа, Феоген упал, растянувшись во всю длину.
Вован сходил в ванную, набрал там в тазик холодной воды, вернулся и облил ею Феогена. Мокрый Шкуркин, отплевываясь, приподнялся и сел.
- Могучий ты поп, - одобрил его востряковский.
- Господи, помилуй мя! - закричал архимандрит, стал плакать и креститься.
Зажигая новую папироску, Вован заметил:
- Ты по сану должен терпеть. Но вот когда за бабки мученичество принимают, не уважаю. Чего ты за мошну как за мошонку держишься, козел в рясе? На том свете этого не поймут.
- Богом клянусь, нет у меня больше сбережений, - пролепетал архимандрит.