Метрах в пяти от Дани некая крошечная мерзость, напоминающая безобидную обезьянку, атаковала десятника Сенмута. Если бы не редкая малинового оттенка шерсть, не чешуйчатый хвост и костяной гребень на спине, не раздвоенный длинный язык мертвецки-синюшного цвета и не длинные, хищные клыки, торчавшие из пасти, — ни за что не отличишь от обычных мартышек. Оттолкнувшись всеми четырьмя руками-лапами, она ловко избегла удара копья и запрыгнула на плечо Сенмуту, намереваясь впиться в яремную вену длинными зубами.
Одним движением египтянин сорвал тварюгу с плеча и схватил за горло, держа на вытянутой руке. Пальцы воина уже начали сжиматься на горле мутанта, ломая хрящи, когда тот вдруг плюнул в лицо египтянина какой-то зеленой дрянью.
Отшвырнув тварюгу, Сенмут закрыл лицо руками и с воем упал на песок. Затем вскочил, слепо заметавшись. Даниил с ужасом увидел, что лицо несчастного представляет собой пузырящуюся кровавую маску. Плоть растворялась, съеденная ядовитой слюной.
Маленький убийца, довольно расхохотавшись (не дай бог еще услышать этот визгливый хохочущий тенорок), скрылся за барханом.
А потом передовые твари ворвались на стоянку отряда, проскочив мимо археолога. Ни одна из них не обратила на него никакого внимания, зато спрятанный под шкурой амулет стал из просто холодного обжигающе ледяным.
Замелькали мечи и копья, на песок хлынула кровь — алая людская, и оранжевая и синяя — чудовищ. А Даниил стоял, не зная, что делать. «Что с принцем?!» Джедефхора нигде не было видно. Взгляд археолога вновь метнулся туда, где находились их животные. Половина лошадей недвижно лежала на земле, и змееногие твари уже обглодали на иных мясо до костей. Но оставшиеся кони и особенно верблюды не сдавались — сбрасывали пытавшихся добраться до шеи обезьянопауков, топтали извивающиеся тела сухопутных мурен.
Вот к одному из «кораблей пустыни» подбежала четырехрукая пятнистая горилла. Ее палица совершенно неподъемного вида была залита кровью. Грозно рыкнув, занесла свое оружие…
Но тут ближайшая кобыла ловко лягнула монстра задними ногами, так что тот рухнул навзничь — рыхлый песок не удержал тумбообразные нижние конечности. И через секунду на его череп обрушились передние копыта Серебряного. Еще с полминуты конь Джедефхора с победным ржанием исполнял пляску смерти на дергающемся мохнатом теле. В воздухе засвистели стрелы. Подняв глаза, Данила обнаружил на гребне холма десятка с полтора воинов во главе с Джедефхором. Их пальцы бешено рвали тетивы, белое оперение стрел так и мелькало. Стволы пальм им не мешали — не зря египтяне считались лучшими лучниками в то время.