— Ах голова садовая! — хлопнул себя по лбу Даниил.
Как же это он упустил?! Нужно проверить маршрут, каким обычно пользовался Хемиун, и поспрашивать: не заметил ли кто чего.
— Уважаемый Джехсет, — обратился он к управляющему, — а не подскажешь ли, каким путем твой господин добирался на службу?
…Возле маленького храма какого-то второстепенного бога, что находился рядом с дворцом пропавшего Хемиуна, Даниил оставил колесницу вместе с Каи, строго наказав ему и Упуату никуда не отлучаться, и пешком двинулся вдоль улицы, носившей непритязательное название Торговой.
Именно по ней обычно ходил архитектор, чтобы, выйдя к Нилу, сесть в лодку и отплыть к месту работы — «великой стройке рабовладения».
Улица как улица, хотя и отличалась от той, где стоял его собственный дом.
Жилища окружены глинобитными оградами — не хуже дуванов в Великом Афганистане. Прохожих мало, точнее почти нет.
Он уже почти разочаровался в своей затее, как вдруг увидел небольшую лавку, даже не лавку, а что-то среднее между рыночным прилавком и киоском. Да, пожалуй, перед ним был аналог тех самых палаток со всякой мелочью, что вот уже больше века украшают улицы российских городов и которые власти все обещают убрать к чертям, да никак не могут.
За прилавком, уставленным разнообразным товаром, стоял немолодой, коротко стриженный человек. По всей видимости, хозяин.
Как уже знал Даниил, торговые точки открываются здесь чуть не с восходом солнца, а запираются с темнотой.
Ладно — приступим к допросу. Напустив на себя как можно более важный вид, парень приблизился к лавке, грозно посмотрел на обеспокоенного хозяина.
— Я хему-нечер Великого храма Птаха, как ты, наверное, видишь, — расслабленным движением он коснулся переброшенной через плечо шкуры. — Знаешь ли ты Хемиуна, сына Его Величества, жизнь, здоровье, сила.
— Это которого демоны украли? — произнес лавочник.
«Ого! Да об исчезновении архитектора уже и простолюдины знают. А Джедефхор говорил: тайна, тайна».
— Да, да, — ответил археолог вслух, про себя отметив, что похищение приписано не разбойникам, заговорщикам или, скажем, ливийцам, а потусторонним силам.
Что там Упуат говорил про акху?
— Мне известно, что он обычно ходил именно по твоей улице на службу. Так что давай колись, — бросил Даниил.
— Это как, почтенный? — не понял египтянин.
— До самой задницы, — процедил грозный следователь.
Торговец вздрогнул, должно быть решив, что ему намекнули на некую только что изобретенную пытку.
— А что я должен рассказывать?
— Все!
— Воля ваша, херихеб, — согласился лавочник. — Имя мое Уасенеб, и я из сословия торговцев. Хоть и матушка моя была из неджесов, дочерью коровьего пастуха, да и у жены неджесы были в роду, но сам я купец, и отец мой был купец, и дед, и его отец — тоже торговцы. Так что я как есть из сословия торговцев, и дети мои будут торговцами…