«На пьедестале необходимо выбить надпись: «Уничтожившему доверие». Так будет правильно. О каком доверии можно говорить, когда каждое твое слово может быть твоим приговором. Фактически эта штука… – Зиверс включил перемотку пленки. – Эта штука страшнее бомбы».
Пленка стремительно перематывалась. Даже на такой высокой скорости валики вращались абсолютно бесшумно, магнитофон издавал только едва слышимый гул. В режиме записи он совершенно бесшумен. Удобно.
«Все подлое удобно и функционально, – подумал Зиверс. – Но очень интересно, что хотел сказать фон Лоос? И на чьей стороне он играет? И насколько сильно ошибается во мне? Он сказал сегодня столько… Теперь понятно, почему бесится Шпеер. И почему рейхсфюрер задавал такие странные вопросы Хагал. Значит, Хагал… Руна разрушения старого, мешающего новому. Вот почему мы не занимаемся практически ничем. Вот почему вся организация подчинена одному лишь ожиданию. Зеркало, как руна Хагал… Рейхсфюрер, который не может спать… И этот разговор на дружественной ноге. Зеркало попадет именно в руки «Анненербе», потому что ему небольше попасть. Разрушение – это всего лишь часть созидания».
Магнитофон щелкнул. Пленка остановилась.
«Как там сказал Лоос? «Любопытство не позволяет оказаться в арьергарде. Это особенно полезно, когда маги начинают баловаться с рунами Хагал…» А что такое магия? Искусство управления людьми… Не оказаться бы действительно в хвосте…»
Зиверс вытащил пленку, вставил в центр маленькой бобины карандаш и крутанул его между пальцами. Аккуратные колечки пленки легли на стол.
«Хорошо, что еще никто не научился записывать наши мысли».
Спичка зашипела, выплюнула маленький язычок пламени. Магнитная пленка очень плохо горит, но она неплохо плавится…
Уготовал Аллах им сильное наказание.
Коран. Препирательство. 16 (15)
– Когда люди прилетят на другие планеты, они будут выглядеть именно так, – сказал капитан Фрисснер.
Прямо перед ними расстилалась пугающая и абсолютно ирреальная панорама нагорья Тибести. Изрезанная эрозией порода, красноватый песок, ветер, чуть слышно завывающий в причудливых изгибах и извивах почвы, и над всем этим – все то же безжалостное солнце.
– Люди? – спросил Замке. Он стоял рядом, прикрыв глаза ладонью, и тоже смотрел вперед.
– Что? Нет, не люди. Планеты. Люди будут красивыми, уверенными в себе, в сияющих одеждах…
– И впереди будет выступать молодой лейтенант со знаменем рейха в руках, – иронично сказал Ягер.
– С какой стати?
– Документалисты потребуют. Вы видели фильмы Лени Рифеншталь?
Проводник топтался поодаль. Он присел, набрал в ладонь немного песка, встряхнул и тонкими струйками пропустил сквозь пальцы. Потом отряхнул песчинки, оставшиеся на ладони, и удовлетворенно улыбнулся.