– Давайте…
Д’Артаньян собирался повести спутницу по улице Задиристых мальчиков, но едва они вышли в ворота на улицу Турнель, как обнаружилось, что троица движется следом с внушающим подозрение постоянством. Д’Артаньяну пришло в голову, что он, быть может, вовсе не переусердствовал в подозрениях…
Чтобы увериться, он незаметно замедлил шаг. Троица сделала то же самое – а потом они, переглянувшись, быстрой походкой направились вперед, и один из них, самый высокий, громко спросил:
– Сударь, можно спросить?
– Бога ради, – ответил д’Артаньян настороженно, уже прикинув, как именно будет направлен первый удар шпагой.
– Если вы уже вдоволь позабавились с этой белобрысой шлюшкой, может, уступите ее нам? Если, разумеется, она берет недорого. Или вы ей заплатили за весь день?
Кровь бросилась гасконцу в лицо, но он героическим усилием воли не поддался безудержному гневу. Троица не походила на дворян – а ведь они были не в кварталах Веррери и не на улице Сен-Пьер-о-Бёф, то есть отнюдь не в тех местах, где головорезы неведомого происхождения средь бела дня готовы надерзить и королю… Место довольно приличное, таким следовало бы вести себя потише, быть понезаметнее. Ох, неспроста…
– Ну, что скажете, сударь? – не отступал высокий. – Моим друзьям тоже хочется задрать подол этой шлюхе, нельзя же быть таким эгоистом, чурбан вы провинциальный! Тут, знаете ли, Париж, а не ваша навозная куча, из которой вы родом. Эй ты, девка! Сколько обычно берешь?
И плащ, красный плащ гвардейцев кардинала! Сейчас нужно быть безумцем, чтобы задирать мушкетера его высокопреосвященства чуть ли не в центре Парижа, средь бела дня. Безумцем или…
– Немедленно уйдемте отсюда, – быстрым шепотом проговорила Анна.
Он и сам уже уверился, что дело нечисто. И примирительно сказал:
– Сударь, сдается мне, вы выпили чуточ– ку больше, чем следовало. Лучше бы вам идти своей…
Шпага высокого вылетела из ножен столь молниеносно, что кто-то другой на месте д’Артаньяна мог бы этого и не увидеть – или заметить слишком поздно. Но гасконец с быстротой молнии выхватил свою.
И едва не совершил крупную ошибку: он ждал, что удар будет нанесен ему – и приготовился его отразить со всем возможным умением…
Однако острие, сверкая на ярком солнце, устремилось прямо в грудь Анне, туда, где сердце…
Осознав это в самый последний миг, д’Артаньян сделал фантастический пируэт, с невероятной быстротой изменив тактику и направление ответного удара. Другому это могло бы и не удасться, но гасконец был молод, а потому проворен и ловок, словно дикая кошка.
Его клинок пронзил ладонь высокого наглеца, и тот выронил шпагу, взвыв от невиданной боли.