«Впрочем, это, как в анекдоте, – подумала она, слушая вполуха жалобы майора на нехватку бензина и запчастей для разболтанных легковушек. – Мне бы ваши заботы, Марья Петровна…»
С Галаховым так и не удалось поговорить – его, едва совещание кончилось, перехватил генерал Трофимов. Даша так и не решила, хорошо это или плохо, что не перекинулись словом. Может, и к лучшему – неизвестно еще, как он примет ее светлую идею установить наблюдение за штабом округа…
Вернувшись к себе, она шагала по коридору в глубокой задумчивости – и оттого проглядела опасность, от которой при другом раскладе могла и спастись бегством. На фанерном стульчике возле ее кабинета восседал Петр Матвеич Кухарук, и на коленях у него лежала не обычная тощая папочка – картонное вместилище толщиной с кирпич. Из-под расстегнутой шубейки павлиньим разноцветьем светила орденская колодка солиднейших размеров. Ветерану органов недавно стукнуло восемьдесят, но он был хоть и тощ, как вяленый лещ, однако, боек и верток, подобно престарелому генералиссимусу Суворову. Знающие люди как-то говорили Даше, что по старинной примете такое случается от пролитой крови: дольше всех живут фабриканты оружия, фельдмаршалы и просто маршалы – любимцы смерти, поставщики костлявой…
Кухарук вышел в отставку майором, но клиентов костлявой успел переправить несказанное количество – сначала резал финских егерей в жесточайшей лесной войне без правил на Карельском перешейке, потом перехватывал немецких парашютистов в первые месяцы войны, партизанил в Белоруссии, чистил тылы двух фронтов, гонял бендеровцев по Карпатам, тренировал польскую погранохрану в те веселые времена, когда земли к востоку от Эльбы кишели вовсе уж неизвестно чьими бандами, успел даже пошерудить в Маньчжурии, о чем рассказывал вовсе уж скупо. Профессионал был крутейший – именно он не так давно показал Даше, как следует качественно калечить человека обычной авторучкой, а также за десять минут растолковал, почему знаменитые «А зори здесь тихие» Васильева являют собою, с точки зрения специалиста, чушь собачью, не имеющую и тени реальной основы. Если бы он при этом еще и не писал стихов…
На три буквы не пошлешь – живая легенда… Пришлось со всем почтением пригласить в кабинет и соорудить чайку. Все шло, как обычно – хрупкий старичок долго сетовал на рыночные отношения, безжалостно зарубившие на корню его первую и единственную книжечку, презентовал Даше последний шедевр: балладу «Мог стать генералом» в машинописном исполнении. Она рассеянно выхватила взглядом эпохальное четверостишие: