– Я вам, девушка, говорю!
Даша обаятельно улыбнулась, освежила в памяти парочку фраз из разговорника, проштудированного во время парижской одиссеи, чуть развела руками:
– Же не компран па, же сюи этранже… У э ле салон де куафюр ле плю прош, мадам?[1]
Мадам обозрела ее в некотором замешательстве, но, судя по всему, французскою мовой не владела совершенно. Пожала плечами, скривилась и пошла себе восвояси.
– Голову даю, супружница очкастого, – прошептал Славка. – Совершенно тот же звук ключа в замке. Жалко бедолагу…
Дверь загадочной квартиры отворилась, к ним спустился Воловиков – без пальто и шапки, без папочки, все с той же озабоченной миной на лице.
– Отбой, – сказал он тихо. – Можете отправляться по домам. Михалычу скажите, чтобы тоже уезжал. Меня потом отвезут. Ну, живенько! Так уж вышло… И возле дома не торчать, понятно? Приказ.
Повернулся и, чуть ли не прыгая через две ступеньки, поднялся к двери, громко захлопнул ее за собой.
Оба, переглянувшись, побрели вниз. Ни особого разочарования, ни любопытства Даша не испытывала – случались ситуации и заковыристее. Если шеф посчитает нужным что-то рассказать, расскажет. Если нет – перетопчемся…
Передав Михалычу распоряжение шефа, она первой пошла к машине. Вставив ключ в замок, не удержалась, все же задрала голову. В кухне свет погашен, горит только в комнате, выходящей на балкон. Самые обычные занавески, задернуты плотно. Ничего интересного или зловещего…
Глава пятая
Когда умирают свои
Машина летела в нелюдском завывании сирены и мертвенном, бледном полыхании сине-красных огней – так, словно сидящие в ней задались целью предотвратить конец света. Даша терпеть не могла выезд «под фанфары», но сейчас, забыв о прежних пристрастиях, понукала водителя чуть ли не матами. Шофер, как ему и полагалось, творил чудеса, швыряя машину в любой наметившийся промежуток, вылетая на тротуары. Дашу мотало, как лягушку в футбольном мяче – привязалось читанное где-то или слышанное сравнение, – она, уцепившись за петлю над дверцей, вся подалась вперед, словно могла этим прибавить машине прыти.
И постепенно то, чего она подсознательно боялась, становилось реальностью. Сначала, когда в дверь отчаянно затрезвонил шофер, времени думать не было – наспех оделась, пристегнула кобуру и понеслась по лестнице, подгоняемая всего двумя словами, которые водитель чуть ли не проорал: «Воловикова замочили!»
Потом, когда машина помчалась, появилось время, чтобы подумать. Потому что они неслись по вчерашнему маршруту – на Каландаришвили, мимо магазина автозапчастей, мимо магазина джинсовых шмоток с горевшей круглосуточно сине-красной неоновой вывеской… Сначала можно было убаюкивать себя отчаянным стремлением к тому, чтобы все оказалось диким совпадением, что это произошло в другом месте. Однако, когда машина под отчаянный визг тормозов свернула на Короленко, метнулась к стандартной панельной девятиэтажке – той, вчерашней, – не осталось надежды…