На то и волки (Бушков) - страница 138

Катенька выпорхнула из машины, мимоходом послала цинично-уверенный взгляд любимому братцу, сидевшему за рулем «Волги» в некотором отдалении, прошла мимо меланхоличного вышибалы, как мимо пустого места, скрылась в кабаке.

Ждал он недолго. Уже минут через пятнадцать Катенька, заметно благоухая спиртным, уселась рядом:

– Она уже сняла. Какую-то кису еще помоложе меня. Воркуют. Ну я хлопнула фужер у стойки и отступила, как учили.

– Могла бы и не хлопать… – проворчал Данил, чтобы сохранить показное благонравие. – Ну что ж, сиди, я пошел…

Кабак был как кабак, в меру шумный и в меру вульгарный – вот только парочки и компании в основном однополые, хоть попадались и нормальные, двуполые. Подходящее место он отыскал за столиком, где разместились три сосредоточенно и чинно веселившихся японца – судя по их деликатно рыскающим взглядам, прекрасно осведомленных о характере заведения и заявившихся набраться экзотики. Официантка, притащившаяся к столику минут через пять, судя по ее совершенно отстраненному взгляду, мужиками интересовалась исключительно с точки зрения чаевых. Впрочем, она довольно лояльно предупредила Данила вполголоса:

– Мэн, эти «косари» поглазеть пришли, имей в виду…

– А ты-то сама из каких, герл? – хмыкнул Данил.

– Из наших, – исчерпывающе проинформировала она, поведя искусно нарисованными глазами. – Но при заманчивых предложениях вполне бисексуальная… Что будем заказывать?

– Ничего заманчивого. Попить и пожрать, в умеренном количестве. Это, это, это. Рябиновую чаем не разбавлять, просеку.

– Опер, что ли?

– Оперетта, – сказал Данил. – «Женитьба Фигаро на Марице». Не слышала?

Официантка нейтрально фыркнула и удалилась. Заказанное принесла, впрочем, довольно быстро, и рябиновая оказалась не разбавленной. Японцы лопотали о своем и на своем, как это всегда бывает с незнакомыми языками, слова сливались в поток сплошной бессмыслицы. Данил допил бокал, краешком глаза наблюдая за примостившейся через три столика от него парочкой.

Танька Демина, сиречь Рамона, легко узнавалась по фотографии – довольно симпатичная крепкая баба на полпути к сорока, волосы и в жизни антрацитово-черные, этакая Кармен из глубины сибирских руд, а одежда, должно быть, специально подобрана в испанском стиле – узенькие черные брючки и блуза с пышными рукавами, намек на тореадоров, фанданго и прочие андалузские прибамбасы. Или толедские? В Испании он бывал т о г д а, в прошлой жизни – но, как оно обычно водилось, в памяти осталась лишь парочка старинных церквей да напирающая любопытная толпа, которую он фильтровал взглядом, прокачивал, оценивал до боли под веками…