– Да ничего. По работе замечаний не было, он меня вполне устраивал. А в остальном – ты держишь досье на всех, не я. Есть там какие-нибудь заусеницы?
– Никаких, – сказал Данил. – Биография короткая и незамысловатая, все проверки проходил успешно и до меня, и после… Теперь вот что. Вопрос нескромный, но вызванный профессиональной необходимостью. Со Светланой Глаголевой у тебя что-нибудь было? Ты ее просто обязан был знать. Только на моей памяти Ивлев с ней трижды появлялся на банкетах по «красным дням», и ты все три раза присутствовал очень даже демократично… В память такая дама западает. Не так уж много на тех банкетах было общества…
Кузьмич хмыкнул, покривил губы:
– А сам ты не докопался? Я же прекрасно помню, как твоя наружка вышла на Кирочку…
Данил ничуть не смутился:
– Наружка эта в первую очередь твоя, я ж тут – кондотьер, пусть и на проценте. Насчет Кирочки – извини, служба. Я обязан был думать и о том, что у ее мужика мог забродить ген ревности, чтобы не устроил он на тебя охоту с утюгом наперевес… Хочешь убедительные примеры из анналов секретных служб? По этаким мотивам, случалось, и королей мочили, прежде чем охрана успевала среагировать… Взять хотя бы…
– Ладно, верю. Светлану, конечно, на тех банкетах не заметил бы только гомик. Но я, слава богу, был о ней немного наслышан. Терпеть не могу проходных дворов, куда забредает отлить каждый, кому не лень… Месяца три назад она в «Хуанхэ» пыталась меня снять самым недвусмысленным образом, хотя и весьма светски. Пришлось столь же светски отшить. У тебя на нее что-нибудь есть?
– Сам не знаю, – сказал Данил. – Чувствую определенное неудобство под ложечкой, только-то и всего. Ивлев и после развода к ней захаживал, к тому же кое-кто из здешних конторских кадров с ней накоротко знаком. Если наша «бабуля» будет искать подходы, лучшего канала не найти. Нимфоманка-пофигистка – это широкое поле деятельности для кого угодно…
– Ты, главное, с ней поделикатнее, если возьмешься проверять. Батяня у нее мужик серьезный. Хоть и махнул на нее рукой, но отец есть отец. А дергать его за усы – чревато… Весьма. – Кузьмич посмотрел на него с непонятной ухмылочкой. – А тебя вдобавок видели в обществе ее младшей сестрички. В «жареной птичке».
– Интересно… Кто же это меня видел?
– Зрячие, – ухмыльнулся Кузьмич. – Личная разведка. Смотри, поосторожней. Всех нас в этом возрасте порой тянет на соплюшек, дело вполне житейское, благо и нынешние соплюшки не чета пионерочкам из нашей юности, вгонят тебя в краску быстрее, нежели ты их… Но «берлинский бригадир», я наслышан, востер отрывать яйца и в дочке души не чает. А стукачей в «Птичке» немерено – любых и всяческих.