– Ну, как ни цинично звучит, это и лучше, – сказала Даша. – Изнаночки навидались…
Она рассказала все основное, кратенько, без особых красот. О заведении, где Риточка подрабатывала, не умолчала, но про фаршированную пудреницу, само собой, не проболталась, она и родителям не стала бы рассказывать.
Кузен слушал, набычившись. Когда понял, что Даша закончила, закурил, помолчал, глядя на стену, выложенную пестрыми кафельными плитками в колерах хохломских ложек. Спросил угрюмо:
– А клиента вычислили? Вот бы кого подержать за кислород…
– Не надо, – мягко сказала Даша. – Все прекрасно понимаю, но знаю я вас, частных сыскарей – что есть сил коллегам из штатовских романов подражаете…
– Все-таки сестренка, хоть и двоюродная. А родители так и не знают ничего…
– Не надо, – повторила Даша. – Тут, Игорь, работает маньяк, а уж его-то вы в чужом миллионном городе ни за что не нащупаете. Так что езжайте домой, ничего лучшего и придумать невозможно…
…Городская травматология, как и вся знаменитая тысячекоечная, пахла болезнями и болью, пропитавшими огромное угрюмое здание без малейших архитектурных излишеств – прямо-таки на молекулярном уровне. И замечали этот запашок, печальную ауру, как это обычно бывает, те, кто угодил сюда впервые в жизни, оказавшись постояльцем казенной койки, либо навещая такового. Те, кто здесь работал, подобно самому зданию, пропитались неизбежной дозой профессиональной холодности. Даша к ним примыкала – у нее с «тыщей» связь была давняя и довольно однообразная. Пару раз в месяц, а то и чаще, снимала здесь показания, трижды навещала своих (одно ножевое ранение, одно пулевое и одна язва от нервной работы), а в четвертый раз была одной из тех, кто нес гроб. И, наконец, в девяносто третьем две недели маялась на третьем этаже в общей палате, под видом малость порезанной ревнивым любовником легкомысленной красотки – случалось такое внедрение… Из-за всего этого здешние ходы и выходы Даша знала прекрасно – и потому уверенно проскочила мимо склочной дежурной, моментально свернув на известную одним медикам лестницу, поднялась на второй этаж, к двери, которую за выпадавшие перед ней часы ожиданий успела изучить до мельчайших трещинок и пятен.
Сейчас, слава богу, не было причины ждать. Она с ходу прошла в кабинет и, узрев хозяина в одиночестве, с порога спросила громко:
– Жора, веселые новости есть?
– Падай. Чаю хочешь?
Жора Строев, амбал с толстыми, как сардельки, пальцами (которыми он неведомым чудом ухитрялся проводить ювелирнейшие операции), сотрудничал с уголовкой в лице Даши настолько давно, что даже перестал бить к ней клинья вопреки своей пылкой натуре, опалявшей сердечным жаром каждую вторую смазливую медсестру, не говоря уж о каждой первой. Он, конечно, не был стукачом – просто квалифицированно штопал тех, кого Даша выслушивала и допрашивала.