– Ну? – спросила Даша, отхлебнув темно-багрового чая.
Жора одернул несвежий после десятичасового дежурства халат и загадочно изрек:
– Вроде бы да, вроде бы нет…
– Ты попонятнее, – сказала Даша. – Не разбираю я вашей латыни…
– Крутит он что-то, ваш дырявый.
– Конкретно, как?
– Да понимаешь, Дарья… Я у него сам копался в ливере. Мужик исключительно крепкий, а дырки не столь уж опасные, одна так – и вообще рикошет, пробила пузо и на этом тут же успокоилась, органы не тронула. Вторая оказалась в кишке, а поскольку он утром не ел, кишка была пустая. В общем, я за одиннадцать лет мясницкой работы всякого навидался, и у меня стойкое впечатление, что вторая пуля перед вторжением в брюхо пробила дверцу машины, убойную силу потеряла… Клиенты с такими дырками, оклемавшись от наркоза, обычно уже через сутки рвутся сами ходить в сортир и шлепать санитарку по попке. А он лежит, как мумия фараона Рамзеса или кого аналогичного. И притворяется, будто у него сотрясение мозга.
– Не могло быть сотрясения, – сказала Даша. – Сидел в тачке, там и получил пулю. Только она не дверцу прошила, а руку рядом сидящего, ну да один черт… Думаешь, злостно симулирует?
– Думаю. У меня и такие бывали – из ваших клиентов, понятно. Притворяется умирающим – а сам стрижет ушками и мотает на ус. Так что я сидел и терзался – искать тебя через контору или подождать до завтра. А ты сама вот нагрянула…
– Так в чем загвоздка?
– Да в том, что светило Прилуцкий искренне ему верит и полагает, что пациент скорее мертв, чем жив. И хотя я практик, а он нет – он начальник, а я нет… Смекаешь деликатность мизансцены? Сегодня тот супермен из РУОП торчал у палаты часа три – но потом подплыл Прилуцкий, весь в благородных сединах и золотых очках, объявил с привлечением чеканной латыни, что пациент еще долго пробудет в состоянии грогги. Супермен со всем пиететом выслушал герр профессора, поскучнел лицом и отбыл. А я опять зашел к болящему, и – клянусь тебе клятвой Гиппократа – ушки у него вновь на макушке, ресницы трепещут, как у взволнованной гимназистки, окружающую действительность воспринимает вовсю… Супермен мне настрого наказал при любых подвижках ситуации брякать в первую очередь именно им, но у него – фигура жизнерадостной гориллы, а у тебя – жизнерадостной газели…
– Стоп, – сказала Даша. – Сейчас десять минут одиннадцатого, твое светило уже давно дома…
– А я к чему клоню? Мордовороты тебя пропустят?
– Конечно, – сказала Даша. – Сколько их там?
– Было с полдюжины, осталось трое – двое в коридоре, один в вестибюле.
– Халат есть?