Капитан первого ранга Самарин по кличке Лаврик, наоборот, трудился в поте лица – сидя напротив, он аккуратненько подпарывал бритвенным лезвием подкладку куртки, извлекал оттуда невесомо-плотные листочки микросхем, способных сэкономить Советскому Союзу массу времени, трудов и денег, складывал их стопочкой, но стопочки никак не получалось, получалась кучка.
– Все? – спросил он, поблескивая своим знаменитым пенсне.
– А тебе что, мало? – устало спросил Мазур. – Сколько было, все принес, не жадничай... Как там с остальными?
– Да все в порядке с остальными, – рассеянно отозвался Лаврик, тасуя листочки, как карты. – Трое уже на «Петропавловске», ты только что заявился, двое давным-давно перешли границу на северо-западе, прямым ходом идут на точку, они на контакте... Все путем, вам легче, вы свое отпахали. А мне, горемычному, предстоит работать, как трактору «Беларусь». Безопасность – она обязывает, старина, дорогой мой Кирилл Степаныч. Мне вот, как человеку наученному горьким опытом многолетнего отпора проискам и поползновениям, совершенно ясно, что где-то по пути вас, конечно же, поймало в цепкие щупальцаЦРУ. И вербануло в два счета, играя на ваших всегдашних слабостях, как то: золото, вино и бабы. И предстоит вас теперь, дражайший, изобличать долго и упорно с присущим мне, старому волку контрразведки, блеском...
Его подчиненный – новый какой-то, молодой, незнакомый Мазуру – преданно и настороженно торчавший за правым плечом шефа (то есть там, где и полагается по уставу быть ангелу-хранителю), слушал это ошарашено, потом лицо его приняло ожесточенное, служебноевыражение, и правая рука потихонечку поползла под белоснежный морской кителек...
– Отставить, – сказал Мазур равнодушно. – У вашего командира всегда было специфически извращенное чувство юмора...
– Отставить, – покосился и Лаврик на своего напрягшегося орла. – Это я так шутю на радостях... но ты, Кирилл, и в самом деле очень уж долго болтался по континенту. На полную катушку, поди, попользовался всеми здешними удовольствиями? Винишко, экзотика, девочки темпераментные...
Обижаться на него было бессмысленно – во-первых, Лаврика не переделаешь, и никуда от него не деться, а, во-вторых, чертов особист далеко не всегда торчал в безопасном тылу, случалось вдвоем хаживать по лезвию... И обязаны кое-чем друг другу, чего уж там.
– Ну, разумеется, – сказал Мазур. – Больше тебе скажу: я даже в борделе работал, недолго, правда...
– Не шлюхой, надеюсь?
– Обижаешь. Главным вышибалой.
– Ну, это ты потом напишешь, – сказал Лаврик бесстрастно. – Сам понимаешь, писать тебе оперу потолще «Войны и мира»...