Пьер хрипло сообщил, что он – Пьер.
– Джимми, – сказал Мазур.
«Если ты – индонезийка, то я – микронезийский папуас, – подумал он тем временем. – Натуральнейшая китаянка, не сойти мне с этого места... А впрочем, пусть ее. Красивая девушка вправе придумывать себе любое имя и любую биографию, почему с национальностью должно быть иначе?»
– Быть может, господа, позволим себе немного поговорить о делах? – вопросил почтенный Хоп Синг.
И вот тут-то началась настоящая передряга. Узнав примерное количество товара и его ассортимент, старикан предложил цену, которая даже на взгляд Мазура, не особо изощренного в торговле драконятиной, была, мягко скажем, чрезмерно занижена. Мазур, разумеется, назвал свою – он помнил, какую долю получал тесть, а потому прикинул, сколько прикарманивал Джонни, сколько это составляло в итоге.
Хоп Синг с мягкой улыбкой немного увеличил свою. Мазур свою снизил, но не особенно. Минут десять они, состязаясь в дипломатии и церемонных оборотах, жонглировали цифрами. Старик ласково упирал на то, что товар, мягко говоря, специфический, и почтенные господа в случае, если их сделка сорвется, вряд ли пойдут торговать им на улицу с лотка, – а время меж тем течет и товар портится. На что Мазур непреклонно возражал: бизнес есть бизнес, нельзя сказать, что они с господином Пьером испытывают острейшую нужду в деньгах, на жизнь и без того хватает. А раз так, бывают в торговле ситуации, когда товар предпочтительнее вышвырнуть в море к чертовой матери, чем сдавать его по бросовой цене...
После долгих словопрений пришли, наконец, к доброму согласию. Китаец платил в несколько раз больше, чем предлагал сначала, – но и поменьше все же, чем с самого начала запрашивал Мазур.
Потом началась деловая суета. Очаровательная Мэй Лань в два счета подогнала старенький фордовский пикапчик; кроме Мазура с Пьером туда забрались еще два пожилых китайца, судя по их виду, выполнявших в лавке роль прислуги за всех, – и девушка уверенно погнала машину посреди здешней уличной сутолоки, мимо раскрашенных картонных полицейских на перекрестках, мимо разносчиков, мимо автобусов с замотанными туристами.
В порту все было в порядке. Шхуна мирно стояла у ветхого деревянного пирса в компании столь же немудрящих суденышек; у трапа, зажав меж колен короткую жердь, бдительно восседал нанятый в качестве сторожа за небольшие деньги малаец, здешний портовый бич.
Мэй Лань ловко взбежала на борт по узенькой доске с набитыми деревяшками. Осмотрелась:
– Господи, Джимми, все, как в восемнадцатом веке...
– У меня просто нет денег на приличное судно с мотором и радаром, – сказал Мазур, украдкой ею любуясь и лихорадочно припоминая, как себя обычно ведут здешние благовоспитанные девушки, насколько далеко можно продвинуться словесно, не рискуя получить по морде и оскорбить местные обычаи.