Джен чуть нервно рассмеялась.
– Что такое? – обеспокоенно спросил Мазур.
– Бог ты мой, сколько было шоколада, фруктов и шампанского…
– Все это уже на стенках, – сказал он. – Ничего не имею против, если бы к этому натюрморту добавились украшеньицем чьи-то мозги…
– А кассеты… – спохватилась она.
– Куда же я еду? – ухмыльнулся Мазур. – Нам по дороге, не забыла? Здесь я их ни за что не брошу…
– Может, мимо гостиницы проедем?
– Опомнилась… Знаешь, это уже излишняя роскошь и даже где-то садизм.
Глава двадцать шестая
Романтик большой дороги
Сумку он заполучил назад до смешного легко – протянул мятый квиток, на котором значилось «Сташук» и еще что-то, вовсе уж неудобочитаемое, хмурая тетка, бормоча: «Кирпичей напихал, что ли…», принесла и хлопнула на железный прилавок самую обыкновенную на вид коричневую сумку, в которой лежали автомат, оставшиеся гранаты и бомба, коей предстояло уничтожить немало карьер, в том числе и за океаном. Хлопнула так, что Мазур непроизвольно скривился, хотя и знал, что германская трещотка выносит более худшее обращение, а гранаты, само собой, без запала. Тетка, подметив его гримасу, забурчала с некоторой надеждой на перебранку, способную ей скрасить нудное вечернее дежурство:
– Хрусталей у тебя там нет, поди, а если есть хрусталя, так надо было заранее предупреждать…
Вокруг в обширном подвальном помещении не было ни души. Снаружи хвостов не имелось – заметно было бы за версту, камера хранения располагалась на изрядном удалении от здания вокзала, окруженная пустым пространством, где тихарь мог бы притвориться разве что урной или пустой коробкой из под «Абсолюта». Мазур подхватил сумку, прикинул на вес – все вроде бы в целости. Не в силах побороть вполне понятную тревогу, повернулся спиной к широкой амбразуре окна выдачи, расстегнул молнию, на ощупь отыскал кубический сверток с кассетами, пощупал сквозь скользковатую синтетику автоматный ствол. Тетка нудила за спиной:
– У нас не воруют, а ежели было что ценное, надо было сначала и предупредить или по карманам распихать…
– А если в карманы не влезет? – спросил Мазур беззлобно. Пора было исчезать, но его нервы вдруг приятно пощекотала странная волна, этакое искушающее желание задержаться поодаль от опасности. Нечто сродни искушению кинуться вниз, когда смотришь с высоты.
– Мать, а ты в курсе, кто нынче у американцев президентом? – продолжал он.
– Чего? Чтобы ты мне был сынком, я тебя должна была классе в третьем родить, не иначе… Хамит еще…
– Нет, серьезно, не припомнишь?
– Был какой-то, – сказала тетка. – На трубе все играет, на такой гнутой. А вид до чего простецкий – словно бы тебе Ваня Шумков из локомотивного. Наш хоть и закладывает, а все же поавантажнее… Кто не закладывает-то?