– Вы удивительная женщина, – сказал Флиссак. – Не знаю, смог бы я в вашем положении держаться столь же уверенно…
– Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой, – засмеялась Даша. – Была такая песенка… Пошли?
Она заперла машину и первой направилась к двери телестудии «Алмаз-ТВ». Дверь осталась прежней, какой ее Даша помнила.
«Неаккуратно, – подумала она. – Психологически недостоверно. Я бы на их месте после столь жуткого налета поставила бы железную, телекамеры посередине бы всобачила – для пущего нагнетания страстей, чтобы уверить всех, будто отныне боишься каждого куста…»
После ее прошлого визита в коридоре кое-что изменилось – ящики с аппаратурой исчезли, отчего коридор стал вдвое просторнее, и примерно посередине стоял дешевенький письменный стол производства местного ДОКа. За ним восседал охранник, безуспешно гадая, чем бы таким ему заняться, чтобы не помереть со скуки. Даша махнула у него под носом нераскрытым удостоверением, но он и не потребовал более детальных объяснений, окинув ее чисто мужским взглядом, без тени профессионального рефлекса.
Кабинет у Марзукова был крохотный, но отделанный с большим тщанием, в синих и темно-красных тонах, напичканный всевозможными электронными игрушками – телефакс, компьютер с множеством сопутствующих агрегатов, всех, наверное, какие только можно к нему подключить: видеодвойка, ксерокс, еще какие-то штуки, абсолютно Даше не известные, но крайне авантажно выглядевшие, с кучей лампочек, клавишей, окошечек, эмблем известных фирм и загадочных надписей на иностранных языках (и даже иероглифических). Вряд ли половина этого была необходима в офисе директора дышавшей на ладан частной телестудии – Марзуков тщился выглядеть.
Он встал из-за обширного стола, неведомо как протиснутого в дверь, – должно быть, по частям – лицо исказилось в приступе детской почти злости:
– Опять вы?!
Оглянувшись, Даша удовлетворенно кивнула, увидев на двери внутренний замок. Взглядом показала на него французу. Спросила:
– Вы знакомы? Мсье Марзуков – мсье Флиссак…
Обошла стол, напоминавший контурами гигантскую фасолину, и с нескрываемым наслаждением врезала по пухлой, гладенькой физиономии – вскользь, так, чтобы ребро ладони чувствительно угодило по шее под ухом.
Марзуков упал в мягкое кресло. Безжалостно щелкнул замок.
Даша подошла к зарешеченному окну, посмотрела на серую гладь Шантары, на знаменитый мост. Спокойно закурила, обернулась и спросила:
– Вам никто не говорил, что ваш кабинет напоминает колерами французский флаг?
Марзуков таращился на нее испуганно и удивленно.