– Ну, мы будем говорить или раскинешь мозгами? – спросила Даша нежно. – Это все можно и без выстрелов прекрасно оформить.
Обернулась к Флиссаку:
– Дорогой, ты не забыл ножик взять?
Флиссак полез в карман и продемонстрировал нож-выкидушку, купленный Дашей четверть часа назад в комке поблизости.
– Чтобы колоть, он не годится, – сказала Даша. – Ударишь – и закроется. Но мне-то всего и нужно – по сонной артерии полоснуть. А потом доказывай, что ты не сам себе глотку перерезал из-за внезапной депрессии, безденежья или женушкиных измен…
Марзуков что-то бормотал. Даша наклонилась послушать.
– …так и думали, что вы там связались с французами…
– А чем франк хуже марки, петух ты долбаный? – осведомилась Даша самым циничным тоном, на какой была способна. – Так хорошо жилось, а ты мне все поломал, скот…
– Это не я… – пролепетал он. – Это они…
Ну, наконец-то, облегченно вздохнула про себя Даша, сохраняя на лице предельную свирепость. Когда начинают, хныча, сваливать все на других – общение, считай, наладилось, лед тронулся…
– Кто, солнышко мое? Я же, кроме тебя, никого в прицеле не вижу… Они далеко, а тебе задницей рассчитываться приходится. Агеев?
– И Москалец тоже, – сказал Марзуков, потея. – Москалец и есть мозговой центр, а Терминатор стреляет и режет, он ничего другого делать и не умеет, «зеленый берет» хренов… Но в рамках этих задач у него голова, признаю, работает. Только он, по-моему, больной. На голову.
– Да все вы тут больные на голову… – сказала Даша, но, почувствовав, что впадает в совершенно не нужную для дела патетику, резко сменила тон: – Чья это была идея? Я о двадцать пятом кадре.
Марзуков дернулся, жалобно уставился на нее:
– Так вы знаете?..
Флиссак аж подался вперед, навострив уши.
– Доперла в конце концов, – не без законной гордости сказала Даша. – С подсказками, правда, но все равно доперла. Ты сейчас будешь смеяться, но, как мне объяснил самый настоящий доктор медицинских наук, без вашего ЛСД я могла и не додуматься. Вот так… Или додумалась бы, но гораздо позже. А вы мне фантазию расшатали, тормоза сняли… – Она обернулась к напарнику: – Неужели еще не доходит, мон анж? При демонстрации фильма сознание фиксирует лишь двадцать четыре кадра в секунду. Если вмонтировать двадцать пятый, человек не осознает, что он увидел, не вспомнит, если его спросят, – но в подсознании эта информация впечатается намертво. И если это рекламный призыв, у человека появляется неудержимая тяга его выполнить…
– Мон дье! – сказал Флиссак потрясенно, добавил несколько фраз на родном языке. – Все искали нечто электронное, психотронное, коварнейше-сложное… Ну конечно же, двадцать пятый кадр, хрестоматийный опыт американцев еще в конце пятидесятых… «Покупайте попкорн!»