Секунд через двадцать строй рассыпался, три вертолета пошли влево, на широкую косу – потому что приземлиться возле того места, где уныло сидела на камне троица, было решительно невозможно. Четвертый «Ирокез» – как это иногда бывает, казавшийся из-за осмысленности маневров живым существом – в конце концов повис над едва прикрытой водой россыпью гальки, погнал по воде морщинистую рябь, в лицо им ударил тугой ветер.
Капитан с высоты примерно метра спрыгнул на гальку. Хрустя по ней подошвами сапог, направился к ним. Вертолет тут же взмыл и полетел к остальным.
Эчеверриа приближался неторопливо, вышагивая почти парадным шагом, словно не по щиколотку в воде ступал, а чеканил шаг перед президентом на большом смотру. Он ничуточки не изменился – все так же чисто выбритый, невозмутимый, с белым профилем Сталина на отвороте пятнистого комбинезона. Небрежно отдал честь и усмехнулся:
– Признаться, не ожидал обнаружить столь идиллическую картину. Зная взрывной темперамент сеньориты Карреас и ваши ухватки...
Ольга прямо-таки стегнула его взглядом, и он, вот чудо, на миг стушевался, улыбнулся чуть растерянно. Мазур вспомнил, что тигрерос подчиняются ДНГ, и невольно посочувствовал мужику: оказаться под командой женщины, старшей по званию, да еще бывшей монастырской школьницы, к которой когда-то сватался... Ситуация несколько пикантная.
– Можно посмотреть на ваш загадочный клад? – спросил капитан у Мазура. – Боже упаси, я не собираюсь немедленно у вас его отнимать, мы вместе поищем пути разумного компромисса...
– Рамон, здесь сидят два идиота и одна идиотка, – сказала Ольга с грустной улыбкой. – Могу тебя обрадовать: ты только что попал на вакантное место четвертого... достаточно народу, чтобы открыть клуб шпионов-идиотов, а?
Капитан великолепно держал удар – пусть в данном случае и словесный. Не моргнув глазом, он присел рядом с Мазуром, вынул из нагрудного кармана сигару в белом жестяном футляре и преспокойно спросил:
– Значит, мальчишка был прав?
– Полностью, – сказала Ольга. – Нужно теперь что-то для него сделать, взять назад...
Капитан спокойно сообщил Мазуру:
– Понимаете ли, коммодор, когда операция по вашей встрече и достойному приему еще только разрабатывалась, один молодой аналитик с пеной у рта принялся доказывать, что мы имеем дело с грандиозным блефом. Что вся история с затонувшим самолетом, из-за которого готовы схватиться русские и гринго, – не более чем искусное прикрытие для какой-то совершенно другой операции. Увы, мальчишке не повезло. Во-первых, начальство не любит слов «мне представляется», «у меня впечатление», а каких-либо конкретных данных у него не было, лишь подозрения и ощущение грандиозного обмана. Во-вторых, он не соблюл меры, держался чересчур вызывающе – и генерал Чунчо его тут же вышиб из департамента... – Он встал, осмотрел кучу драгоценных стекляшек, вернулся и разжег сигару. – Значит, блондинка из Тилькары и была той, из-за кого заварилась каша? Можете не отвечать, мне и так ясно – д р у г о й какой-либо акции вы просто не проводили. Реконструировать все нетрудно, конечно, мелкие детали знаете только вы, но это неважно... В самом деле, идиотизм. Поскольку сеньорита Карреас внесла и вас в число идиотов, надо полагать, вы и сами понятия не имели, в чем соль? Что ж, в столь представительной компании как-то не обидно показаться идиотом... Тем более что почетным председателем нашего клуба будет сам генерал Чунчо... Живая легенда, живой пример. Акела промахнулся... – И он повторил с нескрываемым удовольствием: – Акела промахнулся... Ольга мне говорила, есть какая-то русская пословица насчет вьющегося каната... У которого обязательно есть конец. Генерал Чунчо, самое пикантное, лично благословил вас на путешествие...