Старик с трудом прохавал фишку – оказывается, речь шла о презервативах. Но даже в надвигающихся сумерках он узнал в парне молодого Карла, а в красотке – свою жену, юную и цветущую.
Ему был нанесен удар ниже пояса, однако, к счастью для старика, эта часть его тела уже давно отличалась невысокой чувствительностью к боли. На что намекали старику, пнув его этим сапогом с цветной подошвой размером пять на десять метров? Что жена его – блядь, а дружище Карл – предатель? Что эти двое резвились в койке, пока он воевал, и смеялись над ним у него за спиной?
Он остался спокоен. Если что-то и было, то закончилось слишком давно. Он собрал, наверное, полный комплект неотмытых грехов, но никогда не грешил ни наивностью, ни идеализмом. Он полагал, что большинство людей и сам он – первостатейное дерьмо. У него нашлась бы куча аргументов в защиту этого тезиса. При такой точке отсчета многие убийственные для человеколюбов проявления мерзости двуногих братьев по разуму казались вполне сносными. В конце концов, если бы его друг лет сорок назад имел такую же аппетитную женушку и оставлял ее без должного присмотра, старик, пожалуй, тоже не устоял бы. Не исключено, что потому у него и не было человека ближе Карла.
Старик рубанул себя ребром ладони по локтевому сгибу, показав хрен всем тем, кто не дождался его старческих слюней, и ткнул ботинком в педаль газа. Колымага въехала на мост, дребезжа кормой. Теперь старик ожидал любого подвоха, вплоть до того, что следующим номером ему подсунут двойника его убитого сына. И что же он сделает? Да просто раздавит этот гребаный муляж! Но вот тут он сказал себе: «Стоп! А не схожу ли я с ума? Может быть, ОНИ этого и добиваются?»
Через минуту старику представился случай проверить на ударостойкость свои мозги. Следующим номером ему подсунули его сына.
Загорелый парнишка лет восемнадцати с длинными волосами цвета льна, спадавшими на глаза, голосовал на обочине того, что не являлось дорогой ни для кого, кроме старика и Карла. Одет он был в потертые джинсы и майку с надписью «No school, no job – no problem!». На плечах – тощий рюкзак. На ногах – тяжелые армейские ботинки. И «собачья бирка» на шнурке поверх майки – намеренно или случайно. Ох эта гнилая мелочь… Конечно, старик не мог разглядеть номера, но почему-то был уверен, что знает его наизусть. Он сам таскал эту «бирку» четыре долгих военных года.
Наверное, ему холодновато, подумал старик, но привидения не мерзнут. Единственным способом сохранить лицо было относиться ко всему происходящему с юмором – пока не настанет час драться. А тогда уж старик постарается перегрызть ИМ глотки вставными челюстями…