За окном стемнело. Порывистый ветер бился в оконные стекла, будто живое существо. Из квартиры за стеной доносились пьяные вопли. Соседи что-то отмечали. Для этих людей праздник начинался, когда появлялись деньги, и заканчивался – когда иссякали. Им подпевала на лестнице шайка бездомных котов, явившихся в гости к кошке Муське, живущей на втором этаже.
«Пойти, что ли, прочистить мозги алкашам-соседям да разогнать котов? – вяло подумал Кирилл. – Без толку! Сон все равно не придет! Напиться?! Будет еще хуже!»
Внезапно он понял, что нужно делать. Этажом выше живет Юрка – врач, может, у него найдется сильнодействующее снотворное? У Кирилла дома имелся только димедрол, который абсолютно не помогал.
Юрка оказался дома и, выслушав просьбу, вручил Кириллу несколько таблеток.
– Смотри, осторожнее, – предупредил он. – Это опасная штука! Если передозируешь – можешь вообще не проснуться, две таблетки зараз, не больше!
Кирилл принял четыре, выкурил сигарету и, спустя минут пятнадцать, с радостью почувствовал, что глаза начинают слипаться. Радость оказалась преждевременной. Сон не принес успокоения, даже совсем напротив. Кирилл очутился в просторном подземелье, озаряемом всполохами багрового пламени.
Воздух был душный, спертый, насыщенный невыразимой вонью. Под ногами чавкала липкая грязь. Испуганно озираясь, Кирилл искал выход, но его не было. Куда ни кинь глаз, простиралось все то же мрачное гнилое подземелье. Схватившись руками за голову, он горько заплакал. Со всех сторон послышался визгливый, издевательский хохот. Невидимые руки принялись толкать, пихать, щипать парня, больно дергать за нос, за волосы. Он беспомощно озирался, и это веселило неизвестных мучителей еще больше. Потом невидимая нога наподдала ему мощного пинка, и Кирилл куда-то полетел. С быстротой молнии несся он по страшному, непонятному миру. Мелькали, сменяясь с калейдоскопической быстротой, причудливые, невыразимо уродливые ландшафты. В ушах звенело от раздающихся со всех сторон визга, рыка, лая, хрюканья и других отвратительных звуков. Внезапно Кирилл очутился на какой-то бесконечной серой равнине без горизонта и больно ударился о землю, подняв клубы пыли.
«Привет, – услышал он тихий, болезненный голос и, обернувшись, с удивлением узнал Савицкого. Славка казался ужасно измученным. Серое, покрытое потом лицо вытянулось, нос заострился, глаза запали, а спина сгибалась под тяжестью здоровенного тюка. – Идиоты, сволочи, – все так же тихо продолжал Савицкий. – Что вы творите?! Опомнитесь!»
«Славка, ты? Что все это значит?» – дрожа в ознобе, пробормотал Кирилл.