«Завелся, поганец, – подумал я. – Сейчас шлюху в койку потащит. Вот и ладушки! Там тебя и «спеленаем». При нужных свидетелях». И действительно, не дождавшись окончания танца, распалившийся экс– омоновец обезьяной запрыгнул на сцену и, что-то сказав, жадно ухватил стриптизершу за резинку мини-трусиков. Девица кивнула, и они вместе начали спускаться с помоста.
В этот момент к столику приблизилась давешняя официантка с подносом в руках.
– Нэсы мясо и выно навэрх! – провожая глазами удаляющуюся парочку, барственно распорядился я. – Сначала тэбя хачу!
– За меня пятьдесят долларов. За шашлык с вином отдельно, – привычно отреагировала красотка.
– Э-э-э, слюшай, нэт проблэм. Пашлы!
Лавируя между столиками, мы двинулись вслед за быстро удаляющейся парочкой. На второй этаж вела деревянная лестница, покрытая потертой ковровой дорожкой. Поднявшись по ней, мы очутились в нешироком коридоре с матовыми плафонами под потолком. Давыденко с «грудастой» как раз собирались зайти в одну из дверей.
– Стоять, собака! – выхватив из-за пазухи пистолет с глушителем, по-чеченски прорычал я.
Бывший майор вздрогнул, обернулся. Очевидно, узнал знакомый говор.
– Ты… кто?! – испуганно пискнул он по-русски.
– Тэбя хочэт видет Ваха Асланбеков. Гаварыт хочэт! – важно изрек я и прошипел, обращаясь к официантке, которая, кажется, собиралась завизжать. – Малчы, шлух! Башку атрэжу!
– Ваха?! Но откуда?! Почему?! – растерянно забормотал предатель.
– Не твой дэло, ванучий ла[2] – зверски ощерился я. – Пашлы, сказал! Ыначе бэз яиц будэшь! – Я прицелился Давыденко точно в пах.
– Ну, пошли, – тоскливо вздохнул он и, сделав жалкую попытку улыбнуться, пообещал белой от страха стриптизерше: – Я скоро вернусь… д-детка!
– Свяжы свой шлух! – не снимая пальца со спускового крючка, потребовал я. – И мой шлух тоже. В комната палажы. Пасты заткны!..
– А тэпэр к запасной двэр! – дождавшись выполнения отданных распоряжений, велел я. – Нас не должен видэт пастаронный!
Благополучно выбравшись из «Водолея», я подвел бывшего майора к черному джипу, любезно предоставленному мне полковником Рябовым.
– А где сейчас уважаемый Ваха? – ежась на холодном, пронизывающем ветру, осмелился спросить телохранитель Одеждина.
– Понятия не имею. Может, в аду, может, в камере специзолятора, – на чистом русском языке ответил я, резко ударил остолбеневшего иуду локтем в челюсть и сноровисто запихал в багажник бесчувственное тело, предварительно заклеив пленнику рот скотчем и сковав ему руки за спиной милицейскими «браслетами». Затем я запер багажник, уселся за руль и на средней скорости погнал машину к выезду из города. Часы показывали двадцать один тридцать пять…