– Я тебя предупреждал! – Толстые губы приподнялись по-заячьи, обнажив мелкие гниловатые зубы. Широко размахнувшись, санитар хлестнул пенсионера ладонью по щеке. В голове Куницына будто взорвалась хлопушка, сознание померкло. Много ли старику надо?! Рыжий не спеша, с удовольствием размахнулся по новой, но внезапно скрючился, взвизгнув по-свинячьи. Его руку перехватил на лету и умело завернул за спину болевым приемом незаметно подошедший сзади Ермолов, явившийся на работу на час раньше обычного.
– Над беспомощным дедом куражился, Сенечка?! – тоном, не предвещающим ничего хорошего, спросил он, выкручивая руку до хруста в суставах.
– В-в-вова! От-т-тпусти! – косноязычно взмолился санитар. – Я н-не в-вин-новат! К-куд-д-ряшкин п-прик-казал!
– Кудряшкин?! – В глазах Владимира полыхнула молния. – Ну пошли, чмошник, расскажешь подробности!
Не выпуская заломленной руки, он выволок Рыжего в коридор, затолкнул в пустое дежурное помещение, пинком ноги захлопнул дверь, оттолкнул в сторону скулящего «Сенечку» и для начала наградил санитара оглушительной затрещиной.
– Приступим к процедурам или сам расколешься?! – хладнокровно осведомился Ермолов: – Учти, Семен! Я умею развязывать языки! У меня в руках самые упрямые чич[29] запирались не более получаса! Потом аж захлебывались откровенностью!
Семена охватил животный ужас. Он прекрасно помнил жестокую расправу Ермолова с пятью санитарами сразу, слышал, что тот воевал в Чечне, в спецназе, в группировке войск генерала Шаманова (которым чеченцы детей своих пугали), и догадывался – чичи неспроста захлебывались откровенностью!
– Не надо, Володя, пожалуйста, не надо! – трусливо заканючил Рыжий. – Кудряшкин распорядился устроить Куницыну «небо в алмазах». А я... я человек подневольный! Не бей... кхе-е-екк!
Кулак Ермолова врезался ему в ребра.
– Небольшой аванец! – насмешливо пояснил Владимир. – Живо, сучонок, собери всю вашу смену для воспитательной беседы, а со своими я после поговорю...
* * *
Над беззвучно плачущим Антоном Петровичем склонилось участливое лицо молодого парня с мужественными волевыми чертами, аккуратно подстриженными волосами и ярко-седыми висками.
– Успокойтесь, дедушка, – мягко сказал он, распутывая веревки. – Все будет хорошо... Сенька, воды да приличной пищи! – не поворачивая головы, бросил парень. – Две минуты! Время пошло!
Рыжий, потирая расползающийся под глазом внушительных размеров фингал, опрометью бросился выполнять приказ.
– Генка, Федька, перенесите кровать дедушки в угол к «косилам»! – освободив Куницына от вязок, отрывисто скомандовал Ермолов. – Да осторожнее, мать вашу!