Проблема очевидности (Черняк) - страница 43

Независимо от того, что именно усматривается в качестве "предданного", задачей феноменологии и в "Кризисе..." остается прояснение оснований "подлинного" знания о мире. И в этом фундаментальном прояснении решающую роль продолжает играть "трансцендентальная редукция". "Всякое объективное рассмотрение мира есть рассмотрение "внешнего" и схватывает только "экстерналии", объективные сущности. Радикальное рассмотрение мира есть систематическое и чисто внутреннее рассмотрение субъективности, которая "выражает" (или "экстернализует") себя во внешнем." 99 В этом "ситематическом" рассмотрении субъективности, выполняемом в трансцендентальной редукции, "жизненный мир" играет особую роль. С ней связано и новое понимание того, как трансцендентальная редукция должна функционировать, чтобы феноменологическое исследование само не скатилось к наивному принятию на веру несамоочевидных значений. Жизненный мир опосредует трансцендентальную редукцию: трансцендентальная редукция, как она представлена в "Идеях...", осуществлялась непосредственно в отношении теоретизирующего субъекта. Но этот "субъект" не одинок - теперь он понят как живущий в мире и среди других, ему подобных: переход от теоретической установки к созерцательной, к этому миру, "в котором все мы живем", осуществляется в трансцендентальном эпохе. "Жизненный мир", таким образом, оказывается "местом, из которого" можно двигаться дальше в трансцендентальном направлении. Собственно трансцендентальная редукция, между тем, не теряет своего первоначального значения; имеем ли мы в результате какие-то новые эйдетические усмотрения, принимая во внимания изменение "отправной точки" анализа? Недостаток "Картезианского пути" осуществления трансцендентальной редукции Гуссерль видел в том, что "...он ведет к трансцендентальному ego с одной стороны...он рассматривает это ego как явно содержательно пустое, хотя для такого расмотрения может не быть подготовительных экспликаций...". 100 Путь через жизненный мир раскрывает в первую очередь "универсальное a priori корреляции".101 Ноэтико-ноэматическая корреляция, лежащая в основании предметности - это то, что было представлено в "Идеях..." как результат эйдетических редукций: это сущностное усмотрение того, как есть всякий частный предмет в отношении к его "осознанию". По существу, в "Кризисе..." мы сталкиваемся с тем же самым: отличие заключается в том, что эта корреляция предмета и предметного-осознания с самого начала устанавливается для всего мира как универсума предметности (понятого как жизненный мир). Какого рода "сознание о..." может здесь усматриваться в качестве коррелята? "Для сознания индивидуальный предмет не одинок; перцепция предмета есть его перцепция внутри перцептивного поля. ...он...имеет "внешний горизонт" в точности как предмет внутри предметного поля; а это в конце-концов указывает на "мир как воспринимаемый мир""102. Таким образом, в качестве интенционального коррелята предметности в новом ее понимании выступает не только "внутренний горизонт" (не только "ноэзис"), но и "внешний горизонт" восприятия актуально соданной предметности. Однако, эта группа одновременно актуально перцепируемых предметов "...для сознания не есть мир; скорее, мир показывает себя в ней; такая группа, как моментальное поле перцепции всегда имеет для нас характер сектора мира, универсума предметов возможных перцепций." 103 Осознание всякого частного предмета как предмета в мире предполагает в качестве интенционального коррелята его данности (как именно "предмета в мире") некое сознание мира как целого; при том, что актуально мир как целое нам не дан, но все, что дано актуально, дано как "...в мире" (не забудем, что речь идет в первую очередь о перцептивной данности и ее модусах). Мы имеем, стало быть, мир в указании на него как на некий "предельный внешний горизонт" данности: а интенциональным коррелятом этой данности выступают все интенциональные модусы перцептивности. Жизненный мир не есть некое фиксированное целое, подобное, скажем, некоторым объектам науки (например, физическим телам, замкнутым и однозначно локализованным в физическом смысле), и он даже не есть некое фиксированное целое в смысле актуально воспринимаемого предмета, но именно горизонт, в котором (и в отношении к которому) каждое значение актуализуется как "предмет в мире", принадлежащий этому миру, оцениваемый как часть этого мира и, далее, как более или менее уместный в этом мире. Причем оценка эта имеет как бы две степени: оценка уместности в "мире повседневности", понимание которого во многом сформировано под воздействием "объективных истин науки" или соответствующих теоретических структур, осуществляется в "наивной установке" сознания; оценка уместности в жизненном мире как таковом - то есть, в мире "после трансцендентального эпохе" - может быть осуществлена в критической установке. Стало быть, вместе с актуализацией некой предметности заданы (что и обозначается как ее данность в горизонте жизненного мира) не все прочие предметные содержания, какие только возможны как могущие здесь быть актуализованы, но сущностное отношение всякой предметности к тому, частью чего оно является (так понято и, как так понятое, представлено в конкретной ситуации предметного сознания a priori), а именно - как "предмет в мире". С другой стороны, переход внутри актуального "сектора" мира от одной предметности к другой, выбор между соданностями, никак не определяется общим для всякой предметности пониманием его как части мира, не указывает на "целое" жизненного мира как на возможное основание такого, а не иного выбора, переноса преимущественного внимания на одну предметность "в ущерб" остальным. То же можно сказать о ситуации "произвольной данности": хотя ее объекты с необходимостью должны пониматься как объекты в мире, их появление здесь и теперь никак не задано в горизонте жизненного мира - на это нет никаких указаний. Собственно, здесь подразумевается более пространное заявление: "предельный горизонт" всякой данности (как бы он ни был обозначен) никак не может быть связан с конкретностью появления этой данности здесь и теперь, иначе как "предельно" ее фундировать. Но "предельно фундировать" значит задавать нечто как вообще возможное, безотносительно к какой-либо конкретизации осуществления этой возможности - то есть "предельно фундировать" не значит фундировать актуально. Значение этого различия в контексте трансцендентальной феноменологии, в частности, и в связи с проблемой поиска оснований знания вообще мы рассмотрим в последней главе.