– Надо их допросить. – Вытерев лицо, Рафик отшвырнул в сторону испачканный платок. Разбитая губа продолжала кровоточить, и он время от времени облизывал ее языком. – Нужно узнать, на кого они работают. Судя по всему, «дикари», но этот красавчик кого-то мне напоминает, не помню только, кого именно!
«Красавчик орангутанг», уже крепко связанный, все еще не приходил в себя. Временами он начинал хрипеть, конвульсивно вздрагивая.
– Как бы не сдох, – задумчиво произнес Андрей. Он стоял около окна, дымя очередной сигаретой. Луч солнца освещал его лицо, и было видно, как на скулах двигались желваки.
– Ничего, он живучий! – прошипел Рафик, пнув «орангутанга» ногой.
Тот дернулся, застонал.
– Приходит в себя. – Рафик занес ногу для следующего удара.
– Перестань, он же связанный! – неожиданно заступился я. Рафик удивленно обернулся.
– Что?!
– Я сказал – перестань!
– Какие мы гуманные, – презрительно скривился он, однако отошел в сторону.
Некоторое время все молчали.
– Что у тебя с плечом? – спросил Андрей и, не дожидаясь ответа, подошел ко мне. – Дай посмотрю!
Окровавленная рубашка неприятно липла к телу. Двигать рукой было, впрочем, почти не больно.
– Ерунда, лишь слегка задело, но нужно перевязать, – выдал он наконец заключение. – Есть бинт?
– Сейчас принесу. – Рафик вышел из комнаты.
Я чувствовал, что весь дрожу. Кожа покрылась пупырышками озноба. Ноги были тяжелыми, словно налились свинцом.
«Не получается из тебя супермена, – с горечью подумал я, – чуть-чуть задели, а уже трясешься, как мокрая мышь».
Подойдя к столу, я налил себе коньяка и залпом выпил полный стакан. Коньяк попал не в то горло, но когда я откашлялся и перевел дыхание, то почувствовал, что озноб прошел. Вернулся Рафик с бинтом, пузырьком йода и чистой рубашкой.
– Тестевская, – объяснил он, – мои-то тебе малы, но эта, может, налезет.
– И давайте быстрее, ребята, нужно закругляться!
Через десять минут я, перевязанный и переодетый, сидел в кресле, прихлебывал коньяк и наблюдал за событиями, разворачивающимися в комнате.
– Бери вот этого! – Рафик указал Андрею на одного из рэкетиров.
Парень, тот самый, которого я догнал на лестнице, казался сильно испуганным. Губы у него дрожали, а глаза, в которых застыло умоляющее выражение, перебегали с Рафика на Андрея и обратно. Рафик стоял посреди комнаты, широко расставив ноги и поигрывая конфискованным «макаровым».
– Ты, Андрюха, сними рубашку, в крови запачкаешься!
– Слушай, может, его лучше утюгом? Оно быстрее, надежнее.
Я понимал, что ребята блефуют, но мне все равно стало не по себе. К тому же раненое плечо болело все сильнее и меня мутило от смешанного запаха пота, крови и порохового дыма, которым была пропитана вся комната.