– Может, действительно не надо? – сочувственно произнес Рыжий. – Жаль мне его!
– Война дорого обойдется! – возразил Игнат.
– Я компенсирую все издержки! Последнюю рубаху сниму!!! – вскричал бизнесмен, ухватившись за ногу Семина, как утопающий за соломинку. – Драгоценные мои, бриллиантовые! Не бросайте! Защитите!!!
– Все издержки, говоришь? – прищурился Игнатьев. – Последнюю рубаху? Гм, ладно, уговорил. – Он вытащил из кармана калькулятор.
В конце концов все движимое и недвижимое имущество коммерсанта, включая фирму «Негус», переоформили на бандитов, а Вячеслава Олеговича под охраной двух «быков» – Миши и Гриши – поселили в крохотной однокомнатной квартиренке, как две капли воды похожей на пристанище Совкова, только расположенной не в Текстильщиках, а в Чертанове...
* * *
«Боевые действия» продолжались в течение недели, растянувшейся в сознании обоих супротивников на целую вечность. В конце концов и Бобкову, и Совкову представители «крыши» объявили об одержанной победе, пожелали удачи и распрощались навсегда. «Война» дочиста съела денежные счета и имущество коммерсантов (теперь уже бывших). Бандиты оставили им лишь вышеупомянутые квартиренки, некоторые личные вещи и небольшие суммы денег, дабы не подохли с голоду, пока не подыщут какую-нибудь работу...
Для Светланы, Валентины и трех молодых боксерчиков неделя липовой войны прошла немногим лучше, чем для злополучных коммерсантов. Хотя Паша с Сашей, которым Игнат поручил стеречь честную компанию, обращались с пленниками довольно гуманно (лишь однажды Саша двинул по зубам Вите, попробовавшему с ним фамильярничать), но поблажек не давали. Из дома ни на шаг, спать всем в одной комнате с железной решеткой на окне и крепко запертой снаружи дверью, и т. д. и т. п. Короче, тюрьма, правда, гораздо комфортабельнее государственных. Днем Свете разрешалось кормить объедками заросшего густой щетиной, дурно пахнущего Ромочку, по-прежнему прикованного к батарее в подвале и мучающегося от диких болей в раздавленной мошонке. Однако Буяльской не позволили вдоволь покуражиться над шофером Бобкова... Когда на второй день заточения она, вооружившись сплетенной из изолированной проволоки плетью, принялась безжалостно стегать воющее, извивающееся тело, вовремя подоспевший Паша схватил исходящую пеной Светлану за шкирку, отшвырнул в сторону, наградил звонкой затрещиной и зло сказал:
– Не перегибай палку, шлюха! Нам не нужен лишний труп. Еще раз рыпнешься – прикую рядом с ним. Пшла вон, проблядь!
«Вот вам, пожалуйста, добропорядочные, законопослушные граждане, – с отвращением подумал парень. – Да они, твари, похуже любого бандита. Недаром говорят – в тихом омуте черти водятся!»