– Я же сказал – приказ министра, – пробурчал сержант, оттирая Гусева от майора, который сверлил выбраковщиков очень недобрым взглядом.
– Два слова, – попросил Гусев. – Это был человек со значком АСБ?
– Никаких комментариев, – процедил майор и ушел.
– Сержант! Это был человек со значком АСБ?!
Сержант коротко оглянулся на начальство и почти незаметно кивнул.
Гусев почувствовал, как почва уходит из-под ног. Корнеев ухватил его за плечо.
– Уходим, Корней, – сказал Гусев.
– Господи, да что же это такое…
– Уходим. Ты лучше подумай, как нам машину из пробки вытащить. Не на руках же ее нести… Ладно, дворами пролезем.
– Да как ты можешь…
– Что я могу?!
– Тут же такое… Такое…
– Успокойся, Корней. Мы уже ничего здесь не можем сделать. Пойдем, ну же! – Гусев плотнее запахнул куртку, чтобы невзначай не сверкнуть нагрудным знаком. Чересчур заметным.
Опасно заметным – теперь.
Валюшок сидел в «рабочей», положив ноги на гусевский стол, и пускал дым в потолок. Увидев своего ведущего не только без пулевого отверстия в голове, но даже и без наручников, он вскочил и кинулся к Гусеву через всю комнату:
– Ну, ты как?! А?!
– Поживу еще, – скромно ответил Гусев. – Что-нибудь слышно про стрельбу на Петровке?
– Да кто ж мне скажет… Кстати, инструктор по стрелковому заходил, тебя искал.
– Странно. Мог бы и позвонить.
– Значит, не захотел.
Гусев прищурился и ткнул Валюшка кулаком в плечо.
– Дельная мысль, – сказал он. – У нашего Вильгельма Телля крысиное чутье на пробоину в борту. Давай-ка, Леха, перестрахуемся. С этого момента по радио – никакой лишней болтовни. Только строго по делу. А то ведь нас подслушать – задача простейшая, было бы желание. Ладно? Чем тут занимался без меня?
– Соболезнования принимал.
– Издеваешься? – не поверил Гусев.
– Ни в коем случае. Пол-отделения сбежалось. Данилов сказал – если что, в свою группу возьмет. Бывает, мол.
– Значит, гады, хоронить меня собрались… – вздохнул Гусев и помрачнел.
– Вроде того, – согласился Валюшок, немного смутившись.
– Выбраковщики… – Гусев выглядел не на шутку расстроенным. – Трусы поганые. Было время, они этих министров пинками из кабинетов выпроваживали. А теперь, стоило одному нормальному человеку поставить козла на его законное место, сами расстрела ждут. Н-да, подгнило что-то в Датском королевстве. Вот поэтому и ворье уцелевшее в город возвращается. Кто-то уже лохотронщиков на улице видел… А дальше что? Цыгане обратно через границу попрут?! Тьфу! Знаешь, был у нас такой народ – цыгане?
– Ну…
– Которым вроде как бог воровать разрешил?
– Ну…
– Вот они и воруют себе по-прежнему. Только уже не здесь. Как же их гнали отсюда, Леха! Это просто была песня какая-то. Агентство всю страну на уши поставило. Создали цыганам такие невыносимые условия жизни, что их как ветром сдуло. Мелюзга сама разбежалась, а тех, у кого особняки были по полмиллиона долларов, за ушко да на каторгу. Понимаешь, Леха, это ведь удивительно просто – выбить подчистую одну четко обозначенную социальную группу. Идешь в Останкино и говоришь населению: так и так, с послезавтрашнего дня объявляю цыган врагами народа. Потому что они, сволочи, мало того, что ворье и попрошайки, так еще и наркотой торговать навострились. А кто даст цыгану денег – тот, значит, не желает родине добра. И привет горячий.