– Взгляни на этого мальчика рядом с Маратом. Это же Виктор! – догадалась Лора.
– Виктор, – подтвердил я, рассматривая на снимке курчавого мальчугана в шортах и майке. – Здесь ему лет шесть, не больше.
– А это газетная вырезка!
Я взял из рук девушки влажный квадрат, напоминающий раскисшую салфетку. Развернув, я прочитал небольшую заметку под заголовком «ГОТОВЫ ПРОДАТЬ ИСТОРИЮ».
«Сенсационная находка кипрских археологов – золотая этрусская пластина – была продана на минувшей неделе на аукционе в Бостоне за 800 000 долларов. Покупатель, не назвавший свое имя, дал короткое интервью журналистам, из которого можно сделать однозначный вывод: историческая реликвия, способная пролить свет на многие тайны Этрурии, вряд ли когда-нибудь займет свое место среди музейных экспонатов. В лучшем случае, как сказал анонимный коллекционер, он продаст заинтересованным музеям мира лишь фотографии уникальной находки».
– А это какой-то ребус! – сказала Лора. Она забыла о газетной вырезке и протянула мне фотографию, которая привлекла ее внимание. Наверное, снято было в гостиничном номере, причем камерой, закрепленной на дверном косяке, и при помощи автоспуска. Об этом можно было догадаться по тому, как снимок был скадрирован: треть его левой части занимал размазанный контур двери, который в перспективе становился все более резким и заканчивался изогнутой дверной ручкой; внизу снимка торчали две головы уже легко узнаваемых персонажей: Челеша-отца и Челеша-сына, а все оставшееся поле фотографии занимало темное окно. В его углу сидело большое белое пятно – блик от фотовспышки. На заднем плане, за окном, отчетливо просматривалась башня с острой крышей и большими часами с мутными светящимися цифрами, напоминающая лондонский «Биг-Бен». Единственная стрелка указывала строго вверх – значит, снимок был сделан в полночь.
– И что тебя здесь заинтересовало? – спросил я, рассматривая башенные часы.
– Прочти с обратной стороны.
Я перевернул фотографию. На белом поле совершенно бледными чернилами было написано по-русски: «Фамагуста. Июнь-74», а ниже, карандашом, но более отчетливо: «Крыша!! Лев. кр. на ср. раме, шпиль на вер. раме. Исх. точка – петли дв. кос.».
– «Левый край на средней раме, шпиль на верхней раме»… Речь, по-видимому, идет о крыше башенных часов, – расшифровал я сокращения. – «Исходная точка – петли дверного косяка». Похоже на систему координат.
– А для чего она нужна?
– Для чего? – задумчиво повторил я. – Например, для того, чтобы контролировать крен башни, если, конечно, она падает, как Пизанская.