Я уже упрекал себя за то, что первым не перешел к разговору о письме. Если бы ошибся, большой беды не произошло бы. Стелла ничего бы не поняла, а я легко бы вышел из неловкой ситуации, объяснив свой бред каким-нибудь провалом в памяти. Теперь придется ждать удобного случая, чтобы спросить у нее о письме напрямую.
Я зашел в душевую кабину и пустил на голову горячую струю, но… мне показалось, что вода была ледяной. Что за бред! – подумал я, опускаясь на полукруглый пластиковый выступ. Какая Стелла? Я совсем забыл о том, каким образом она попала на борт «Пафоса»! Случайно! Совершенно случайно! Волей случая я ехал ночью через перевал (мог остаться в аэропорту), посадил Стеллу в машину (а мог проехать мимо), отвез в кемпинг (хотя надо было бы в ближайшую больницу), и там она встретилась с Виктором, который предложил девушке отдых на яхте. Какое письмо она успела бы отправить Нефедову, приглашая его на «Пафос»?!
Кто угодно на яхте мог оказаться автором письма, но только не Стелла! Хоть с большой натяжкой, но можно было предположить, что за помощью к русскому детективу обратился даже капитан яхты, не желающий огласки своего дела на Кипре. Нельзя исключить, что письмо написала госпожа Дамира, опасающаяся за судьбу сына. Даже придурковатого Мизина нельзя было сбрасывать со счетов!
Я сидел в душевой под горячим ливнем в позе роденовского «Мыслителя», но чувствовал себя Сизифом. В очередной раз я скатился с вершины вместе со своей песочной версией, откуда, казалось, до истины можно было дотянуться рукой. В очередной раз я становился полным банкротом, имея вокруг себя лишь отдельные фрагменты немотивированных поступков странных людей и вопросы, вопросы, вопросы.
Успокоив себя сомнительной пословицей о горе и Магомете, я насухо вытерся, уложил феном волосы, оделся и вышел в коридор. Дверь кают-компании была закрыта, за матовым стеклом свет не горел. Я развернулся и пошел к лестнице, попутно осмотрев два узких отсека, которые находились от нее по обе стороны. Тот, который примыкал к моей каюте, служил кладовкой для спасательных жилетов и противопожарного инвентаря. Во втором отсеке, граничащем с капитанской каютой, я нашел гладильные приборы и задраенный наглухо трюмный люк.
Лестница, поднявшись к тамбурной площадке, вновь спускалась с противоположной стороны, на манер детской горки. Здесь, в кормовой части, находился музыкальный салон. Я открыл пружинящую дверь и осмотрел уютное помещение с диванами, креслами и пальмами в больших белых кашпо. Сначала мне показалось, что салон пуст, но затем я увидел в дальнем углу неподвижную фигуру Алины. Она сидела в кресле в светлом, почти легкомысленном сарафане и читала книгу.