Она вооружена лучше, чем можно было предположить, думал я, возвращаясь к своей каюте. Я просто не успеваю собрать против нее достаточно улик, чтобы достойно отпарировать. Сейчас мы с ней в разных весовых категориях, и я вынужден временно поджать хвост. Если свидетельство о смерти Валерки попадет на стол капитану, он немедленно сообщит об этом пограничникам и меня в наручниках снимут с яхты, а Алина будет мстительно усмехаться мне в спину. С ней приходится считаться, даже если оригиналов паспорта и свидетельства у нее нет. Но где, черт подери, она взяла ксероксы этих документов?!
Когда я вошел в каюту, Стелла, надев мой махровый халат, стояла у зеркала и сушила феном волосы.
– Прости меня, – сказала она, опустив голову, и ее темные волосы закрыли лицо непроницаемой паранджой. – Я вела себя вульгарно… Мне стыдно.
– Бывает, – успокоил я. – Когда пыльная и шумная земля со всеми своими бесчисленными проблемами остается где-то далеко за горизонтом, начинается эйфория, хочется громко петь и прилюдно раздеваться.
– Это все из-за противного Мизина с его «Тэ тридцать четыре»! – жаловалась Стелла, мотая головой, и ее тяжелая мокрая грива раскачивалась, словно ветви ивы на ветру. – Он меня нарочно напоил, чтобы потом посмеяться. Он всех коктейлем поил, а сам лишь шампанское чуть-чуть пригубил!
Я не мог оставаться неподвижным, словно в мое тело вселился непоседливый бес, и нервно ходил вокруг Стеллы. Меня не покидало предчувствие, что всего лишь тонкая пленка иллюзорного веселья отделяет меня от большой беды, что на меня со стремительной скоростью надвигается что-то страшное, словно мы плыли на «Титанике» и до столкновения с айсбергом оставались считаные минуты.
– Ты на меня сердишься? – спросила Стелла, все еще не показывая своего лица.
– Нет.
– У тебя голос какой-то странный… Ой, я забыла тебе сказать! Когда я вошла, на полу лежала записка. Я ее на стол положила. Наверное, кто-то под дверь просунул.
Я кинул взгляд на стол, посреди которого лежал белый лист бумаги, потом на Стеллу и снова на стол. Подошел к нему, взял записку в руки и прочитал ровные печатные буквы, выведенные простым карандашом:
«Уважаемый господин Нефедов! Я очень рада, что вы откликнулись на мою просьбу и сейчас находитесь рядом со мной, на борту „Пафоса“. Простите, но я никак не могла выбрать подходящий момент, чтобы открыться перед вами – преступник ходит за мной по пятам, он все время следит за моими передвижениями. Я боюсь выдать себя с головой, и тогда случится что-то очень страшное. Прошу вас, наберитесь терпения, отдыхайте, насколько это, конечно, возможно в нашей ситуации, и ждите, когда я сама подойду к вам. Бога ради не пытайтесь самостоятельно связаться со мной, это очень опасно!