Сквозь белые полосы ливня в свете фар проступили контуры деревянного моста. Водопад, низвергающийся с отвесной стены, пробил в дороге широкую поперечную канаву. Через нее был перекинут мост. Мощные потоки горной реки, усиленные ливнем, неслись под ним с огромной скоростью, увлекая за собой ветки и тонкостволые деревья. Уровень воды был так высок, что едва не заливал дощатый настил.
Едва я въехал на мост, как сразу заметил, что посреди настила зияет дыра, в которой, словно в гигантской стиральной машине, бурлит водоворот. Похоже, что водяным потоком выкорчевало несколько досок. Я выругался – меньше всего мне сейчас хотелось выходить из машины под ливень.
Натянув куртку на голову, я выскочил наружу и, шлепая кроссовками по мокрому настилу, подбежал к дыре. Я смотрел на закрученные в спираль водовороты под собой, коричневые ревущие буруны, на бревенчатые шпалы с аккуратными дырками от гвоздей, которыми к ним когда-то были прибиты толстые половые доски.
Настил посреди моста не сорвало потоком, как я думал. Его аккуратно разобрали. Я выпрямился и посмотрел по сторонам. Свет фар слепил глаза, и я ничего не увидел вокруг себя, кроме черной стены леса, движущейся, раскачивающейся, словно театральный занавес.
– Не нравится мне это, – вслух подумал я, перегнулся через перила, всматриваясь в тень под мостом. Мне показалось, что там желтеют сложенные стопкой доски.
– Батюшка! – позвал я, повернувшись к машине и прикрыв глаза ладонью. – Михаил Иннокентьевич! Нужна ваша помощь!
Я спрыгнул с моста на завал крупных камней и обломков деревьев и веток, пригнувшись, зашел под него, где дождь пробивался сквозь щели в настиле тонкими струйками, и, присев на корточки, стал водить рукой, пытаясь на ощупь найти доски. Я услышал, как за моей спиной зашуршала галька и, не оборачиваясь, сказал:
– Идите сюда! Кажется, доски лежат здесь.
Сила, от которой затрещала по швам мокрая куртка, подняла меня на ноги и развернула спиной к мосту. Я почувствовал, что моя больная рука попала в тиски, и не смог сдержать крик, вырвавшийся из моей груди. Казалось, что от удара в лицо рядом со мной разорвалась молния. Я мешком повалился на мокрый песок, и запоздалый испуг, наполнивший руки и ноги свинцовой тяжестью, не позволил мне сразу же вскочить на ноги или откатиться в сторону. Тень рослого человека тепловозом наехала на меня, и мне на голову обрушился еще один удар.
Осознание того, что меня попросту убивают, врубило инстинкт самосохранения на полную мощь. Не в состоянии подняться на ноги, превозмогая острую боль в руке и сплевывая кровь, я стал хватать камни, которые попадались мне под руку и кидать их в человека. На третий или четвертый раз я попал ему в лицо, и человек отшатнулся от меня и закрылся руками. Только тогда я хорошо разглядел его. Не веря своим глазам, я узнал в нем Влада.