Вдруг я почувствовал, что у меня начала кружиться голова. Я ухватился за перегородку, глубоко вздохнул, втягивая воздух с запахом полыни через мокрую повязку, и тут до меня дошло. Через выбитые окна в вагон проник какой-то газ, нас травили, как в газовой камере!
Я с силой захлопнул дверь купе и, прижимая повязку как можно плотнее ко рту, встал на диван и потянулся к регулятору кондиционера под потолком. Холодный воздух, словно из душевой, полился на меня сверху. Белые язычки пара вырывались из щелей и тотчас таяли. Я дышал часто и неглубоко, прислушиваясь к вкусовым ощущениям. Прошла минута, вторая, а я все дышал и был в сознании. Чем же это нас? – думал я, и удары сердца отзывались в висках. Неужели мы все погибнем? Или я благодаря мокрой повязке останусь единственным свидетелем?
Поезд начал резко сбавлять ход. Засвистели тормоза. По столику покатилась бутылка, свалилась со стола и лопнула на полу, залив минералкой простыню. Очень умно, думал я. Спецназ исчерпал разумные меры и решил отравить всех скопом. Устроили нам газовую камеру. Идиоты!
Голова все еще кружилась, но я уже понял, что мокрая повязка сохранит мне жизнь, во всяком случае, на ближайшее время. Может быть, мне удастся вернуть к жизни Влада? Я спрыгнул на пол, поднял мокрую простыню, усеянную красными звездами, скомкал ее и осторожно приоткрыл дверь купе. Как раз в этот момент поезд остановился окончательно, и дверь по инерции раскрылась настежь.
Влад лежал на боку, поджав ноги к животу и закрыв ладонями рот. Я ожидал увидеть рядом с ним лежащего на полу Филина, но бандит исчез вместе с обмоченной шторой. Я кинулся к Владу, упал перед ним на колени и не без труда перевернул на спину. Влад был без сознания и едва заметно дышал. Веки его были полуприкрыты, лицо отливало свинцовой бледностью. Опасаясь, как бы не запал язык, я перевернул Влада на живот, оторвал от простыни мокрую полоску и принялся прилаживать повязку так, чтобы она закрывала рот и нос. Может быть, это не отравляющий газ, думал я со слабой надеждой. Усыпили на час-другой, потом вынесут на свежий воздух. Если бы газ был ядовит, то Влад бы уже не дышал… Черт возьми, но где Филин?
Я поднялся на ноги и выглянул в окно. Поезд стоял в тесной расщелине, по обе стороны которой возвышались бастионы крутой насыпи. Я слышал мерный шум работающего на холостых оборотах локомотива. Запах полыни был уже не столь выразительным, его забивала горечь отработанного дизтоплива. Солнце стояло в зените, и чахлые кустарники, покрывшие склоны насыпи, не отбрасывали от себя тень. Вагон мариновался в отравленном воздухе, как огурец в банке с рассолом. Я смотрел на ровный край насыпи со смутным страхом. Все кончено, вот-вот здесь появятся бойцы спецназа. Моя физиономия в оконном проеме может стать для них неожиданно появившейся мишенью. Глупо умереть от дурной пули, чудом спасшись от смерти.