Влад, похоже, испытывал те же чувства, что и я. Мы стояли на деревянном, ссохшемся настиле под тихо стонущим рельсом, смотрели на туманные горы и молчали. Страшное напряжение, которое сковывало волю и мысли на протяжении минувшей ночи и всего последующего дня, медленно отпускало. Мне уже казалось, что все пережитое было лишь плодом моего воображения, тяжелым сном, и ни Филин, ни шлейф покойников за ним не вставали на моем пути.
Мы медленно пошли вдоль вагона, обходя опасные проломы, завалы из обломков досок и металлических опор. Ближайшая к вагону цистерна, как и следующие, всеми колесами стояла на рельсах и опасений не вызывала, но мы не знали, насколько крепко держится в проломе вагон, а выяснять это в сумерках было не только проблематично, но и опасно.
Влад не мог решить, что делать. Покусывая губы, он стоял у крайней цистерны и смотрел на ее колеса. У меня вдруг родилась идея.
– Ты знаешь, что такое «башмак»? – спросил я. – Все железо, которое мы сможем поднять, надо перетащить под колеса. И твои цистерны будут стоять здесь, как вкопанные.
– Правильно, – согласился Влад. – Разомнемся немного перед сном?
Мы схватили ближайший к нам обломок конструкции и кинули его под колеса. Железо громко клацнуло, настил под нашими ногами содрогнулся, по висящему рельсу прошла волна, и он, уже почти уснувший, снова завел свою монотонную восточную песню.
Несколько мгновений мы стояли друг против друга и, замерев, вслушивались в тишину. Мне показалось, что Влад что-то услышал, а Владу, должно быть, что нечто настораживающее услышал я.
– Тихо? – то ли вопросительно, то ли утверждающе произнес Влад.
Я пожал плечами, схватился за выгнутый в дугу и усеянный сварочными заклепками, как бородавками, лист железа и приподнял его край. Влад не спешил мне помочь. Он темным истуканом выделялся на фоне неба цвета угасающих углей и смотрел в сторону большого разлома. Ржавый болт, похожий на гантелю, с тракторным рокотом покатился по листу железа и ухнул в дыру. Я мысленно досчитал до восьми, пока не услышал, как болт цокнул о речные камни где-то далеко внизу.
– Ты что там, уснул? – спросил я Влада.
Мой друг не сразу подошел ко мне. При скудном освещении еще можно было разглядеть его хмурое лицо.
– Не нравится мне эта Мила, – произнес он тихо.
– Не советую наезжать на нее, – сказал я и, крякнув, взвалил край листа себе на плечо. – Она депутат думы. Тихонравова Людмила Ивановна.
Влад хлопнул себя ладонью по лбу.
– Точно! А я все мучаюсь, вспомнить не могу, где ее видел.
– Я покопался в ее вещах, – сказал я. – Она везет с собой какие-то дурные бумаги с разработками исламских терактов в Москве.