– Что-нибудь не то, Кирилл?
Я промолчал. Ашот стал вытирать стол… Трус я! Трус! Я боюсь выяснить все и сразу. Я тяну время, надеясь, что все образуется, что Никулин позвонит мне. Я оставляю себе шанс, надежду. Но сколько я буду тянуть? День, два? Завтра вечером я улетаю в Испанию. И увезу с собой тяжкий комок в душе, которая называется слабой надеждой?
– Принеси мне телефонный справочник, – попросил я и испугался своего голоса.
– Э-э-э! – протянул Ашот и покачал головой. – Ты совсем продрог! Может, тебе лучше перцовки выпить?
– Да, – рассеянно ответил я.
Я раскрыл телефонную книгу… Это как диагноз. Узнать правду о своем здоровье страшно. Но нельзя начать лечения, не узнав этой правды… Я открыл страницу на букве «М». Повел пальцем по строчкам: «Магазины», «Мебель», «Милиция», «Монтажные работы»… «Морг».
Ашот поменял графины и поставил рядом со мной перцовку. Я прикрыл ладонью страницу справочника, дожидаясь, когда он уйдет. «Не дай бог! – думал я. – Что тогда? Это же катастрофа! Это самая настоящая война! Несколько слов, произнесенных Яной Ненаглядкиной, пролили столько крови!»
Я набрал телефонный номер морга. Мои пальцы дрожали. Ответил сиплый мужской голос. Я почему-то представил себе мерзкого мужика в грязном резиновом фартуке, в резиновых перчатках, с ржавым скальпелем в руке…
– Скажите, не значится у вас Никулин Иоанн…
– Кто? – перебил голос.
– Простите… Никулин Иван Игоревич…
– Да, есть, – тотчас ответил голос. – Поступил час назад. Попал под машину…
У меня онемели пальцы, и я едва не выронил трубку. Попал под машину… В моем сознании помутнело. Нет, не попал. Это сделали умышленно. Должно быть, толкнули под колеса грузовика… Ванька, Ванька, прости! Это я во всем виноват! Я втянул тебя в эту гнусную игру со смертью…
Перцовка обожгла горло. Я смял в пальцах щепоть хлеба, взял губами мягкий теплый шарик… Жестоко играют подонки! Давят и жгут все, что только может пролить свет на заговор против профессора. Что же было в тех документах, которые Иоанн оставил в «секрете»? Возможно, в них содержался ответ на вопрос: кто и за что собирается убить Веллса.
– Не понравилось? – спросил Ашот, забирая тарелку с солянкой. – Сейчас хашламу принесу.
Медлить больше нельзя. Прошло столько времени, а я еще ничего не узнал. Мы с профессором, как слепые котята, летим навстречу своей смерти. У меня остались одни сутки. Я начну разматывать клубок сначала. Ничего не было, передо мной – чистый лист. Ночь, реабилитационный центр, пустой больничный коридор и девушка в белом. Вот от нее я и начну плясать.