Я не слушал Мэд. Я рассматривал обнажившуюся в одном месте ледовую подложку лавины, треснувшую, как хрустальная ваза. Верхняя часть несколько возвышалась над нижней, напоминая берг-шрунд; в узкой щели просматривалась ледовая ножка, плугом вонзившаяся в каменистое дно кулуара. Эта ножка удерживала почти на весу массивную ледяную плиту размером с витринное стекло большого магазина. Отколоть ее одним ударом айсбайля – и нижняя часть лавины гильотиной полетит на перила.
– Это невозможно, – повторила Мэд, проследив за моим взглядом. – Не надо этого делать. Рано…
Я повернулся к ней, привлек ее к себе, убрал со лба светлую прядь. Мэд выдали глаза. Она догадалась, о чем я думал. Часто удивляющая меня неожиданной жесткостью, сейчас девушка была не похожа на саму себя. Чувство страха и ненависти к террористам, ноющее как рана желание мести улеглись, притихли, сменились безразличием и даже жалостью к тем, кто гонял нас по горам, как баранов. Это была опасная дезориентация.
– Ты что? – прошептал я и сдавил предплечья девушки. – Ты их жалеешь? Ты забыла, как они издевались над нами? Ты хочешь простить им все?
Мэд опустила глаза и покачала головой.
– Я не знаю, – ответила она. – Но достаточно уже жестокости. Так мы совсем потеряем человеческий облик. Они уже почти дошли, куда хотели, и больше не причинят нам вреда. Не надо брать грех на душу. Пусть их накажет бог…
Она повернулась и пошла по «бордюру» вниз. Я опомнился, догнал ее и схватил за локоть.
– Илона, подожди! Не сердись на меня. Я не хотел тебя обидеть.
Она остановилась, с каким-то свежим любопытством рассматривая мое лицо. Потом протянула руку и сдвинула мои очки на лоб.
– Ты меня не оставишь, Стас?
– Тебя? Оставить?.. Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Ну, ладно, – после паузы ответила Мэд. – То, что я имею в виду, не столь важно… Постой, поцелуй меня.
Я коснулся губами ее холодной щеки.
* * *
Стемнело, как вечером. Туча, висевшая над кулуаром, отцепилась от скалы и воздушным шаром опустилась нам на головы. В воздухе задрожали снежные опилки, будто над нами на циркулярке распиливали ледник.
– Как бы не поехала на нас вся эта махина, – бормотал Тенгиз, глядя на снежный язык. – Ты как думаешь, переводчик? Все будет нормально?
Я должен был его успокоить, заверить, убедить в безопасности перехода через кулуар.
– Что тебе не нравится? – спросил я, доставая из мешка с «железом» два крюка и карабины. – Да вот это инженерное сооружение, – кивнул он на перила. – А если не выдержит?
– Одна веревка, естественно, может не выдержать, – ответил я. – Но если плюс к этому организовать и верхнюю страховку, то я могу дать стопроцентную гарантию.