Я выпил чашку бульона, который приготовил Крот, лег на ложе из листьев, поднял воротник насквозь промокшей и пропитанной болотной грязью куртки, скрестил на груди руки и поджал ноги к животу. В такой скрюченной позе я попытался сохранить скудное тепло, которое отдавало мое тело.
– Разбудите меня через пару часов, – сказал я. – Постарайтесь не уснуть, иначе загаснет костер.
Крот кивнул и боязливо посмотрел по сторонам.
– Дикие звери должны бояться огня, – успокаивая себя, произнес он. – Это заложено в них на уровне инстинкта… Скажите, а вы крепко спите?
– Из пушки не разбудишь, – ответил я и зевнул.
Крот подкинул в костер несколько лучинок.
– Вас не удивляет, – произнес он, желая продолжить разговор, потому как полная тишина угнетала его, – как радикально изменились наши с вами отношения? Еще утром мы готовы были кинуться друг на друга с кулаками, а теперь – мы союзники, и вы доверяете мне свой сон. И в этом тоже мне видится гениальный замысел Игры. Может быть, продюсер нарочно спутал пары?
– Зачем? – пробормотал я.
– Чтобы испытать в одной связке совершенно незнакомых людей, которые даже не успели подготовиться к общению. Согласитесь, это намного интереснее! Экстремальные условия могут породить необыкновенные, подчас неожиданные отношения между чужими людьми. Партнеры по Игре могут стать партнерами по бизнесу, единомышленниками по вере или политическим убеждениям. Между мужчиной и женщиной, которые доселе не знали друг друга, может вспыхнуть страстная любовь, которая не угаснет с годами…
– Лобский, вы не могли бы дать мне поспать? – проворчал я.
– Да, да, конечно! Просто я неожиданно пришел к очень интересной мысли. На меня, знаете, как бы снизошло озарение. В испытаниях люди очищаются от мелочных и пустяковых мыслей и побуждений, которые просто душат нас в обыденной жизни. И тогда на первый план выходят главные, стержневые качества человека, и он с удивлением начинает замечать, что прежние заботы и обиды теперь кажутся смешными и наивными… Вот признайтесь, что вы не испытываете ко мне никаких отрицательных эмоций.
– Пока не испытываю. Но еще два слова, и я…
– Понял, понял, замолкаю. Просто, знаете, такая удивительная ночь. Я буду помнить ее как сон: дремучий лес, дождь, запах прелой земли…
Не только Крот, но и кровососущие твари донимали меня. Десятки хоботков, подобно медицинским иглам, вонзались в мои щеки, лоб, веки и начинали жадно выкачивать из меня кровь. Чесаться я уже не мог, мое лицо и без того полыхало и зудело. Пришлось наковырять рядом с собой сырой глины и намазать ею лицо. Омерзительная процедура! Глина засыхала и стягивала кожу. Мне казалось, что я превращаюсь в гипсовый бюст. В гипсовый бюст, снятый с пьедестала и брошенный в сырую канаву. Липкие прикосновения холода заставили меня скрючиться в позе зародыша. Я невольно подгребал к себе листья, как если бы это было одеяло. И все-таки сон одолевал меня. Мне казалось, что я куда-то проваливаюсь, и сотни голосов что-то невнятно бормочут, и я иду по лесу, и под моими ногами шуршат купюры; их так много, что они пружинят подо мной, а Крот идет за мной подобно собаке, на четвереньках, и заталкивает купюры за пазуху…