– Ты помнишь, я рассказывал тебе про твоего отца? – спросил он.
– Помню, – кивнула девочка и пальцами изобразила человечка, который шел по костлявой руке Августино. – Он храбрый и красивый. А волосы у него светлые, как у янки. Зато глаза мои! И живет он где-то далеко-далеко…
– Ты правда помнишь его лицо?
– Правда, Гуно. Я даже с закрытыми глазами его помню.
Фотография русского парня хранилась в большой книге сказок Андерсена, которую девочке по вечерам читала гувернантка из Лондона.
Августино почувствовал, как у него вдруг онемел язык. Маленький человечек, созданный пальчиками девочки, дошел до локтя Гуно и стал возвращаться обратно. Как спросить? А вдруг она не захочет с ним встречаться? Вдруг она испугается его?
– Гуно, какие у тебя волосатые руки! И мой человечек заблудился в сельве. Он не может пробиться через мангровые заросли…
«Господи! – подумал Августино. – Не дай этому ангелу узнать, сколько крови на этих руках и сколько денег через них прошло».
– Скажи, Клементина, – произнес Августино, убирая руки под плед. – А ты хотела бы увидеть своего отца?
– Хотела бы… – шепотом ответила девочка. Но она думала о другом. На обод колеса села перламутровая брассолида. – Бабочка! Замри!.. Ну что ты все время дрожишь! Ты ее испугал!
Августино отпустил Клементину. Девочка, уподобляясь бабочке, стала бегать по лужайке, кружась и размахивая руками. Кто для нее отец? Почти сказочный герой из книжки Андерсена, «храбрый и красивый». Поняла ли Клементина, что Августино спрашивал серьезно?
Подошел Мэнгри. В сравнении с бледным и немощным Августино негр казался свирепым чудовищем. Походка его была танцующей, тело плавало, как у угря, выброшенного на песок, – начальник охраны никогда не вытаскивал из ушей крохотные динамики и не выключал поясной плеер. Челюсть его безостановочно двигалась, белые зубы энергично месили жвачку.
– Слушаю, шеф, – сказал Мэнгри.
Августино минуту пристально смотрел на подвижные, словно ускользающие белки глаз. Эта бездумная груда мышц станет главным молохом, когда начнется драка за власть. У Мэнгри, как у крокодила, напрочь отсутствовал рефлекс доброты. Если его хорошо кормить, он будет исправно убивать всех, кто не в состоянии кормить его еще лучше. Это была похожая на человека машина, запрограммированная на убийство. Когда-то Августино считал его одним из самых преданных своих людей.
– Скажи, Мэнгри, – произнес Августино. – Ты помнишь, как четыре года назад на виллу удалось пробраться одному ненормальному русскому?
– Я слышал об этой истории, шеф, – тотчас ответил Мэнгри. – К сожалению, в то время я был в Боготе, вербовал людей. Иначе он бы не пробрался.